Не будь она до такой степени наивной, она бы поняла тогда, что должно произойти. Аристон, Аристон… они хранили мечту друг о друге восемнадцать лет! А Тал… ты бы видел его сейчас… Он ходит в чистой одежде из тонкого полотна, постриг и завил свою рыжую бороду, вымыл волосы, причесался, надушился… локоны полыхают на плечах ярким пламенем…
– Ты его любишь, – сказал Аристон.
– Да. И не стыжусь этого. Но я соглашаюсь с его доводами, когда он говорит, что мужчины не должны ложиться с мужчинами, что боги создали мужское тело и женское, дабы они дополняли друг друга. Мы меч, а они ножны, мы…
–« Перестань. Значит, теперь они… снова любовники, да?
– Да, – прошептал Орхомен.
– Я убью его, – спокойно сказал Аристон. – Клянусь Гестией и Артемидой!
Орхомен в ужасе поглядел на него.
– Жаль, что я тебе рассказал. Я… я думал, ты им поможешь… раздобудешь денег, чтобы они могли бежать из Лаконики, поехать в …
– Помочь шлюхе и ее любовнику? – рассвирепел Аристон. – Помочь похотливой козе и сатиру еще раз обесчестить мой дом? Бессмертные боги! Я…
Он осекся, заметив Лизандра, вошедшего в сад. На красивом юном лице друга застыло изумление, он переводил взгляд с Аристона на Орхомена.
– Возрадуйся, илиарх, – прошептал он. – Возрадуйся, Аристон. Я… я вам не помешал? Я сейчас уйду. Я…
– Нет-нет, останься, – беспечно отозвался Аристон. – Я просто говорил Орхомену, что мне нужно перерезать пару глоток. Что означают два убийства для человека, чьи руки уже по локоть в крови? Проходи, проходи. Не стой с таким дурацким мрачным видом. Давай я тебя поцелую. Ну вот… Так лучше?
– Гораздо, – горестно усмехнулся Лизандр. – Но боюсь, я не смогу пробыть тут долго. Я только пришел тебе сказать…
– Что? – насторожился Аристон.
– Я… вытащил черную фасолину, когда кидали жребий. Так что завтра мне и Симоею – ему тоже не повезло – выпадает великая честь. Нас будут сечь перед лицом Статной Артемиды, пока мы не окропим все камни у ее ног своей кровью. Поэтому поцелуй меня еще раз. Аристон. Во имя самого Эроса, я люблю тебя! И у меня предчувствие…
– Какое, прекрасный Лизандр? – спросил Орхомен.
– Что это будет мой последний поцелуй, – ответил Лизандр.
– Ерунда! – улыбнулся Аристон и поцеловал юношу. – Ты вынослив, как лошадь, Лизандр. Слушай! Знаешь что? Я дам тебе записку к моему лекарю Полору. Он тебе приготовит обезболивающее средство…
Лизандр покачал светловолосой головой:
– Нет. Это нечестно, Аристон. Ладно, мне еще нужно сходить в храм Геракла: помолиться, чтобы он дал мне силы выдержать испытание. Возрадуйтесь, друзья!
Лизандр вдруг робко поцеловал их… совсем как девушка… впрочем, он и был девушкой в глубине души. И не разбирая дороги он помчался к калитке.
– Бедняга! – вздохнул Орхомен.
– Да, – прошептал Аристон. – Бедный, бедный Лизандр! А кто не бедный, Орхомен? Кто счастлив в этом мире? Скажи!
– Во всяком случае, не я, – сказал молодой илиарх. – Аристон! Прояви здравомыслие! Ее отдали замуж в тринадцать лет за человека, который годился ей в дедушки! Ты родился от чистой, священной любви. Все остальное чудовищно! Говорю тебе…
– Орхомен, – сказал Аристон.
– Да, Аристон?
– Ты ценишь мою дружбу?
– Да. Ну, конечно! А что?
– Тогда уходи, пока ты ее не потерял, – сказал спартанец Аристон.
Глава VII
Та ночь была безлунной. Это было странно. Обычно в начале празднеств в честь Артемиды Орфийской, которые проходили во вторую неделю гекатомбиана, второго летнего месяца, с которого у спартанцев начинался год, на небе сияла полная луна. Звезд тоже не было. Ночь выдалась облачной, жаркой, душной, совершенно безветренной. В комнате, где лежал Аристон, царила тьма.
– Как в людских сердцах, – пробормотал он. – Она черна, как твои грехи, матушка.
Он положил голову на подушку и заплакал.
Аристон плакал долго, но очень тихо. Дяди, как всегда, дома не было, а Арисба не могла услышать его из будущей гинекеи, женской половины дома, куда Ипполиту предстояло привести свою Ламию. Однако внезапно Аристон почувствовал рядом чье-то чужое дыхание: шумное, прерывистое и хриплое, даже с присвистом… какие-то сдавленные всхлипы. Подняв глаза, он чисто инстинктивно – поскольку увидеть что-либо в комнате не представлялось возможным – понял, что рабыня склонилась над ним в темноте.
Аристон лежал, глядя прямо на источник противных звуков: отрывистого, неблагозвучного, глупого и умоляющего блеяния… И чувствовал ее запах – горьковатый, неприятно щекочущий ноздри… смесь пота, который высту– пает на коже от страха, и резких дядюшкиных духов (Арисба украла их и смешала все без разбору). Вдобавок Аристон уловил жаркий, душный запах самки, сгорающей от вожделения, и у него захватило дух. Отвращение боролось в его сердце со сладострастием.
– О господин мой Аристон! – всхлипнула Арисба. – Я…
Аристон по-прежнему неподвижно лежал, вперив взор в какое-то пятно, маячившее в темноте, в этот дрожащий – с чего он взял? как узнал? – источник звуков и запахов, от которых у него сводило низ живота.
А затем сказал:
– Почему бы и нет? Разве мало в моей жизни свинства? И притянул ее к себе.
Далеко за полночь они услышали, как кто-то входит через садовую калитку.
– Это твой дядя, – хихикнула Арисба. – Как всегда, пьянее афинской совы. Отпусти меня, милый. Мне лучше одеться и встретить его. О, я вернусь! Обещаю! Как только он ляжет в постель и захрапит… Я, как ты понимаешь, намерена взять от этой ночи все, что только можно… После стольких недель ожидания!
Аристон посмотрел на Арисбу. Он ее не видел, было слишком темно, но он все равно посмотрел туда, где находилось ее лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162