Молниеносный удар ногой в живот согнул Даная пополам, удар коленом в подбородок вновь заставил его выпрямиться; затем, захватив обеими руками его вооруженную руку. Аристон извернулся, наклонился и бросил Даная через свою широкую спину с такой силой, что брат Хрисеи несколько раз перевернулся в воздухе и приземлился в пяти родах от него, где и остался лежать, потеряв на какое-то время ориентировку. Пошарив вокруг себя затуманенным взором, он увидел меч, протянул к нему руку, и тут же сандалия Аристона пригвоздила ее к земле. После чего другой ногой Аристон отшвырнул меч в сточную канаву.
– Ну что, Данай, сдаешься? – осведомился он.
– Нет! – Данай с трудом принял вертикальную позу. Как только он поднялся на ноги. Аристон принялся за дело подобно некоему восточному божеству, обладающему сотней кулаков. Смачные глухие звуки его сокрушительных ударов наводили ужас. Данай, которому не посчастливилось родиться спартанцем и боевая подготовка которого, в целом вполне приличная, все же была не лучше подготовки любого знатного афинянина, не смог нанести ни одного мало-мальски эффективного ответного удара.
Увидев, что его глаза остекленели. Аристон шагнул назад и дал ему упасть, поймав его до того, как он коснулся земли. Затем он повернулся к друзьям Даная.
– Отнесите его домой, господа, – сказал он. Когда Аристон вошел в дом, чуть пошатываясь от усталости и потери крови, Хрисея была уже там. Она уставилась на его рассеченную руку, и губы ее побелели.
– Это… это сделал Данай? – спросила она.
– Да, – пробормотал Аристон. – Позови служанок.
– А… а он? – выдавила она из себя.
– Боюсь, что в еще худшем состоянии, чем я.
Спустя три часа в дверь постучал один из молодых всадников, сопровождавших Даная. Он пришел сообщить им, что Данай мертв.
Хрисея отшатнулась от него. Ее глаза превратились в два уголька, пылавших безумным огнем на ее лице.
– Зверь! – завизжала она на Аристона. – Кровожадный пес! Ты убил его! Ты убил моего брата! О Гера, сжалься надо мной! Я…
Она бросилась на него с оскаленными зубами, ее скрюченные пальцы протянулись к его глазам.
– Моя госпожа! – воскликнул всадник. – Он…
– Зверь! Животное! Убийца! Душегуб!
– Хрис, – простонал Аристон, но она уже до крови расцарапала его лицо и подбиралась к глазам. Так что ему вновь, в который раз, пришлось сделать то, чего требовал от него этот обезумевший мир, мир, в котором ярость и насилие превзошли все мыслимые пределы, – он с размаху ударил ее по лицу. Она отшатнулась, потрясение уставившись на него. Затем метнулась к дверям.
– Моя госпожа! – крикнул ей вслед всадник. – Ты ошибаешься! Это не он! Он…
Но она уже скрылась за непроницаемой завесой ночи.
– Оставь ее, – вздохнул Аристон. – Когда она вымотается, ей будет проще хоть немного вправить мозги. Лучше скажи мне, кто убил его? Только не говори, что я не рассчитал силу своих ударов.
– Нет, мой господин Аристон, – сказал всадник. – Ты вел себя самым благородным образом. Арес свидетель, что ты могубить его двадцать раз, еслибы захотел. Тыотказался обнажить меч, голыми руками защищаясь против его клинка. Мы уже засвидетельствовали это перед нашим полемархом, Алкивиадом, а затем, по его совету, и перед самим архонтом-басилеем. Нет, бедняга Дан был заколот – ударом в спину – своим братом Бримом.
– Да поможет нам Зевс, – прошептал Аристон.
– Видишь ли, мой господин, – продолжал всадник, – когда Дан вернулся домой после драки с тобой, он был в прескверном настроении. А Брим был пьян. Они поссорились, и Брим стал насмехаться над ним: «С чего тебе вздумалось драться из-за этой маленькой порны? Она пришла к нему совершенно добровольно, хотя впоследствии я выжал из этой богатой скотины-метека столько серебра, сколько она сама весит».
– И что было потом? – спросил Аристон.
– Ну и Дан слово за слово вытянул из него всю эту историю, как твоя госпожа последовала за тобой в дом Пар-фенопы, где попыталась убить себя на твоих глазах. Как ты принес ее домой, спас ее жизнь и как впоследствии он, Брим, с отцом и братом потребовали от тебя за нее столько серебряных мин, сколько она весит, что ты…
–… предложил им. Они этого не требовали. Они бы удовольствовались гораздо меньшим – впрочем, теперь это не имеет никакого значения. А дальше?
– Дан сбил его с ног, а затем повернулся к нему спиной, чтобы уйти, и в этом была его ошибка. Брим вскочил, как разъяренный медведь, и вонзил нож в спину бедному Дану.
Мы – Акает, Керкион и я, Лаоном, – если тебя это интересует, убили Брима. Затем мы притащили этот увядший цветочек, Халкодона, который присутствовал при всем этом, к нашему полемарху, хотя он и предлагал нам себя для самых разнообразных гнусностей, по-видимому, с его точки зрения, чрезвычайно приятных, если мы его отпустим, и заставили его рассказать все как было. Вот и все. Я пришел сюда, чтобы от своего имени и от имени своих товарищей предложить тебе, как всадник и калокагат, любое удовлетворение, которое ты мог бы от нас потребовать за наше участие в этом деле.
– Удовлетворение? За что? Вы все вели себя самым достойным образом. Я благодарю вас – особенно за то, что вы избавили меня от необходимости убить Брима. А теперь я…
И внезапно, к своему собственному удивлению. Аристон склонил голову и заплакал.
Молодой всадник изумленно посмотрел на него.
– Ты оплакиваешь его? – спросил он. – Человека, который пытался тебя убить?
– Я любил его, – сказал Аристон. – Он был одним из немногих во всем этом жестоком мире, кого я любил. И за это Эринии обрекли его на смерть.
– Но почему? – спросил всадник.
– Потому что я любил его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162