Она шипела и бешенно вращалась. Все бросились в рассыпную, кроме друга степей и пустынь Мрамалада, который спокойно положил бомбу на одну ладонь и другой прихлопнул.
Бомба брякнула и сломалась.
Дружный вздох облегчения вырвался из всех грудей.

…

Джакоб с отчаянием взглянул на барометр: барометр показывал двадцать восемь целых и восемдесят две сотые.
– Отдай снасти и трави! – как бешенный закричал Кулакин, – больше ждать нельзя! Где Лорд Хронь, наконец? Опять в кормовой рубке!
С шлюпбалок на полубаке осторожно спустили шлюпку, но она вошла носом в волну и, растеряв все банки и полбанки, утонула.
Мокрые как мыши матросы работали молча.
С траверза набежала волна, перекатила через фальшборт и Кулакина с силой хлопнуло ошкафот. Джакоб сжал зубы и, перепрыгнув через обломки такелажа, побежал в кормовую рубку.
– Ваше здоровье! – прервал Джакоба Лорд Хронь, поднимая стакан.
– Его заменили, поймите наконец! Заменили!
– У нас незаменимых нет, – ответствовал Лорд Храм Хронь, отправляя в рот плавленный сырок.
– Лорд, у нас считанные минуты!
Лорд не стал особенно напрягать свой ум.
– Все сказал? – мрачно спросил он.
Кулакин утер пот со лба, отчаявшись что-либо объяснить.
– Ну, а теперь я тебе скажу, – продолжал Лорд Хронь в медленно разбуженном гневе, – хочешь выпить – вот тебе стакан, а нет, так вот тебе Бог, а вот порог! Могу я, наконец, хоть раз в жизни выпить спокойно!
В ярости он так сильно плюнул, что попав в стакан, разбил его.
На палубе послышался угрожабщий треск.
Кулакин, заламывая руки, выскочил и задрал голову: на фоне дымного неба ослепительно сияли трюмсели. От них занялись стаксели и скрюйсели.
Дхакоб, раскрыв рот, следил за пожаром, но тут его трахнуло по башке крюйс-стеньгой, он ссыпался с лестницы на полуют и больше уже ничего не помнил и ни о чем не волновался.

…

Матросы, как стадо баранов, с безразличным видом ждали, когда можно будет отвязать шлюпку, в которой уже сидел Мрамалад, всклокоченный Мак-Дункель и двигающий жевалками Виторган. Они молча напряженно ждали конца переговоров. Шлюпку здорово мотало и било о борт шхуны.
– Однако вы авантюристка, Фрау Маргрет! – горько сказал Джакоб.
– Станеш тут с вами авантюристкой!
Джакоб в бессильном гневе оглянулся вокруг, хотя перебинтованная голова сильно стесняла движения – кроме прижавшейся к нему Леди Элизабет, его окружали сплош жестокие, непроницаемые лица.
– А ну вас всех в задницу, гады! Сволочи! – вскричал Джакоб Кулакин с жестокой обидой.
– Ты нас не сволочи! – хмуро отозвался лысый Монтахью.
– Гады, гады и все!
Монтахью посопел, незная что сказать, и, махнув рукой, поковылял на шкафут.
– Бог терпел и нам велел! – неожиданно брякнул Лорд Хронь, покачиваясь.
– Вы отменно любезны, мой дивный гений! – с несвойственной ему иронией сказал Джакоб и резко повернувшись стал спускаться в шлюпку.
– Чахоточного не забудь! – крикнул с шкафута лысый Монтахью, указывая на барахтающегося в ледяной воде Питера Счахла – никто до сих пор не обратил внимания, что при абордаже он свалился в воду и барахтался там уже час. Бедняга был так плох, что казалось, что его не стоит и вытаскивать – гуманнее тюкнуть его легонько веслышком по голове.
Но жалостливый друг степей и пустынь Мрамалад могучей рукой поднял беднягу за шиворот, как следует встряхнул и усадил на скамейку. Жестоко кашляющий Питер, дрожа, достал платок и уткнулся в него.
– Садись, Джакоб… – тихо, сочувственно сказал Виторган спустившемуся Кулакину.
– Кому Джакоб, а кому и мистер Кулакин! – скрипя зубами, не в силах победить раздражение, вскричал Джакоб с такой силой, что Мак Дункель испуганно взглянул на него.
Маторсы на верху оскалились в дурацких ухмылках.
– И это говоришь мне ты! Ты, товарищь по несчастью!
– Тамбовский волк тебе товарищ! – заорал Кулакин и, сплюнув стал грозить работающим на палубе матросам.

…

Мрамалад прыгнул в воду и втянул лодку на берег.
Они осторожно вышли на сушу и оглянулись. Мрачные скалы молча громоздились над их головами. Леди Элизабет сжала губы, чтобы не расплакаться, и прихалась к Джакобу. Питер Счахл, на котором ещё не вполне просохла одежда, изо всех сил кашлял и зашарил по карманам.
Мак-Дункель свирепо оглядел его и сказал:
– Ну, черт меня совсем подери! Чтоб черт…
В этот момент от нависшей над ними скалы отделилась верхушка, вероятно от кашля бедняги Питера, и бесшумно брякнулась на песок, прокатившись по Мак-Дункелю, и с плеском остановилась в море.
Доктор бросился на помощ, подбежал к мокрому месту, оставшемуся от бедняги, в данном случае Мак-Дункелю, осмотрел его и вынужден был признать, что медицина в данном случае бессильна.
Все застыли на месте то неожиданности.
– Боже! – прошептала Леди Элизабет, – не зря он был так раздражителен в последнее время: бедный, бедный Мак-Дункел чуял свою погибель.
Виторган снял шапку и задвигал жевалками.

…

Негры со счастливыми лицами стучали в тамтам и непрерывно плясали.
Бандиты, выжидая, стояли за кучами скорлупы и семечек, громоздящимися вокруг убогой деревни.
Выждав, бандиты со зловещими криками бросились на веселящихся чернокожих. Те, охваченные ужасом, повалились наземь и уткнулись лицами в шкорлупу и кожуру.
В несколько минут операция по захвату негров была закончена. Их грубо поднимали с земли и по одному заталкивали в вагон для скота.
Только там несчастные чернокожие начинали понимать, что их настигла беда. Но, увы, было слишком поздно.
– В путь! – вскричал лысый Монтахью, – через неделю мы выйдем к устью реки!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23