Гитаевич с удивлением посмотрел на этого внезапно возникшего человека в грязных сапогах и в запачканном глиною френче.
- Ба!.. Ба!.. Сергей! - улыбаясь, заговорил он резким, каркающим голосом. - Откуда? И в каком виде - сапоги, френч... нагайка) Что ты, прямо из разведки в штаб полка?
- Дело, товарищ Гитаевич, - сказал Сергей, сжимая протянутую руку. Спешное дело.
- Уволь, уволь, - заговорил Гитаевич, усаживаясь на скамейку. - Газет не читаю, телеграмм не распечатываю. О чем хочешь? Старину вспомним... дивизию, Бессарабию. Так поговорим - это с большим удовольствием, а от дела избавь. У меня здесь ни чина, ни должности, ни обязанностей. Лежу на солнышке да вот, видишь, стихи читаю.
- Дело, товарищ Гитаевич, - упрямо повторил Сергей. - Если бы не важное, то и не просил бы.
- Палицын где?.. Матусевич? И этот... как его? Ну, со шрамом на щеке... Ах ты! Да как же его, этого, что со шрамом? - как бы не расслышав Сергея, продолжал Гитаевич.
- Много со шрамами было, товарищ Гитаевич. Я и сам со шрамом, продолжал Сергей. - Мне динамит нужен. Взрывсельпром не дает. Говорит, Москву запрашивать надо. А если вы напишете, то даст. Ваш дом отдыха - наш шеф. Вы отдыхаете, значит, вы тоже шеф.
- Какой динамит? Какие шефы? - с раздражением и беспокойством переспросил Гитаевич. - И откуда ты на мою голову свалился? Я выкупался, иду, читаю стихи, а он вдруг: дело... динамит... шефы... Ну, что у тебя такое? Наверное, какая-нибудь ерунда?
- Дело ерундовое, - согласился Сергей и рассказал все, что ему было нужно.
Окончилось тем, что Гитаевич поморщился, взял протянутую ему бумагу, карандаш, что-то написал и передал Сергею.
- Возьми, - грубовато сказал он. - От тебя не отстанешь.
- Ваша школа, товарищ Гитаевич, - ответил Сергей и, спрятав бумагу, добавил: - Знавал я на Украине одного комиссара дивизии, которого однажды командующий на гауптвахту посадил. Иначе, говорит, этот не отстанет.
Прищурив под дымчатыми стеклами узкие строгие глаза, Гитаевич взглянул искоса и насмешливо, как бы подбадривая Сергея: ну, дескать, продолжай, продолжай. Но Сергей теперь и сам неспроста посматривал на Гитаевича и молча доставал из портсигара папиросу.
- Так посадил, говоришь? - неожиданно веселым, но все тем же каркающим голосом спросил Гитаевич, и, взяв Сергея за руку, он дружески хлопнул его по плечу. - Давно это было, Сергей, - уже тише добавил он.
- Давно, товарищ Гитаевич.
- Так ты теперь не в армии?
- Инженер. Командир запаса.
- Почему же, Сережа, ты инженер? Я что-то не припоминаю, чтобы у тебя какие-нибудь инженерские задатки были... Постой, куда же ты? - спросил Гитаевич, увидав, что Сергей поднимается и застегивает полевую сумку. - Да, у тебя динамит. Ну, когда выберешь свободное время, заходи. Только заходи без всякого дела. Пойдем к морю, выкупаемся, поговорим. Ты один? - глядя в лицо Сергея и почему-то тише и ласковей, спросил Гитаевич.
- Один. То есть нас двое - я и Алька, - ответил Сергей. - Двое, я и сын, - повторил он и замолчал.
- Ну, до свиданья, - сказал Гитаевич, который, по-видимому, что-то хотел сказать или о чем-то спросить, но раздумал - не сказал и не спросил, а только крепче, чем обыкновенно, пожал протянутую ему руку.
Чтобы сократить путь к озеру, Сергей взял наперерез через тропку, но, еще не доезжая до перевала, он вспомнил, что позабыл заехать в лагерь и заказать машину на Севастополь.
Досадуя на свою оплошность и опасаясь, как бы машину не угнали в другое место, он остановил усталого коня.
Тропинка была глухая, заросшая травою и засыпанная мелкими камнями. Неподалеку торчали остатки маленькой старинной крепости с развалившейся башенкой, на обломках которой густо разросся низкорослый кудрявый кустарник. Конь насторожил уши - на тропку из-за кустов выскочили два мальчугана. Один из них держал палку, к концу которой была привязана обыкновенная стеариновая свеча, а другой тащил большой клубок тонкой бечевки.
Столкнувшись с незнакомым человеком, оба они смутились.
- Из лагеря? - спросил Сергей. - А ну-ка, подите сюда!
- Из лагеря, - хмуро и неохотно ответил тот, который был повыше, стараясь спрятать за спину палку со свечой. - Мы гуляли.
- Вот что, - сказал Сергей. - Вы потом погуляете, а сейчас я вам дам записку. Тащите ее во весь дух к начальнику лагеря и скажите: пусть через час приготовит мне машину на Севастополь.
Пока он писал, оба мальчугана переглянулись, и старший успокоенно кивнул младшему.
Догадавшись, что встретившийся человек ни в чем плохом их не подозревает, они охотно приняли записку и поспешно скрылись в кустарнике.
В горах на месте катастрофы вода разлилась широко. Над низовым кустарником, пронзительно чирикая, носились встревоженные пичужки. Сухие травы, стебли, рыжая пухлая пена - все это плавало и кружилось на поверхности мутной воды.
- Много вынули? - спросил Сергей у бригадира Шалимова, который ругался по-татарски с маленьким сухощавым землекопом.
- А не мерил еще, - медленно выговаривая русские слова, ответил Шалимов. - Кубометров десять, должно быть, вынули.
- Мало, - сказал Сергей. - Плохо работаешь, Шалимов.
- Грунт тяжелый, - равнодушно ответил Шалимов, - не земля, а камень.
- Ну, камень! До камня еще далеко. Смотри, Шалимов, беда будет. Зальет второй участок, и оставим мы ребят без воды.
- Как можно без воды? - согласился Шалимов. - Пить нету, обед варить нету, ванну делать нету, цветы поливать нету. Как можно без воды? - разведя руками, закончил он и невозмутимо сел на камень, собираясь вступить в длинный и благодушный разговор.
- Плохо, Сергей Алексеевич! - крикнул запыхавшийся десятник Дягилев. Вы посмотрите на выемку - так и рвет со дна, так и рвет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35