...Да! Запомни еще одно: Амальрику, Валерию, да и вообще никому
другому о нашем пленнике ничего не рассказывай. Пускай все считают, что он
действительно погиб под обвалом.
Глаза говорившего переместились на стоявшего неподалеку гвардейца.
Наступила неловкая тишина, и тот начал беспокойно ерзать под тяжелым
гипнотическим взглядом.
- Что это у тебя на брюхе? - неожиданно и резко спросил его
Ксалтотун.
- Что?.. А! Это, с вашего позволения, мой пояс... - пробормотал
совершенно сбитый с толку воин.
- Лжешь! - торжествующий смех был безжалостен, как лезвие ножа. - Это
же ядовитая змея! Что ты за глупец, если подпоясываешься ядовитой гадиной!
Гвардеец ошалело опустил широко раскрытые глаза вниз, и вдруг ему
показалось, что пряжка его ремня начинает подниматься к его лицу... Но это
уже была не пряжка, а голова змеи! Немигающий злобный взор и истекающие
ядом зубы! Раздалось тихое шипение, и он почувствовал холодное
прикосновение чешуйчатой кожи...
Испуганно вскрикнув, воин ударил змею голой ладонью, с ужасом
осознав, что ядовитые зубы погрузились в его руку, пошатнулся и упал, как
колода.
Тараск обеспокоено взглянул на распростертое у его ног тело - он
увидел лишь пояс с пряжкой, двойной зубец которой глубоко впился в ладонь
трупа.
А Ксалтотун теперь смотрел на королевского оруженосца, к этому
моменту уже успевшего задрожать и побледнеть, как мел. Но Тараск вовремя
вступился:
- Не надо! Ему можно доверять!
- Ну ладно. Только смотри, чтобы все, что здесь произошло, осталось
тайной! Когда я вам понадоблюсь, пусть ученик Ораста - Альтаро позовет
меня, как я ему объяснил. Я буду в Бельверусе, в твоем дворце. - С этими
словами он помахал рукой и дернул вожжи.
Тараск поднял руку в ответном прощальном жесте, и, когда повозка
немного отъехала, лицо его неожиданно исказила гримаса неописуемого
удивления, страха и неприязни.
- Почему ты пощадил этого варвара?.. - прошептал пораженный
оруженосец, не в состоянии оторвать взгляда от удаляющейся фигуры
чернокнижника.
- Я сам удивляюсь... - пробормотал в ответ не менее растерянный
король Немедии. Глухое эхо заканчивающейся битвы затихало где-то вдали,
как и стук окованных железом колес покидающей их повозки. Заходящее солнце
багряным сиянием освещало неподвижные скалы, и уже почти неразличимая
упряжка скоро окончательно скрылась в огромных пурпурных тенях, встающих
на востоке...

"ИЗ КАКОГО ЖЕ ТЫ ВЫПОЛЗ ПЕКЛА?"
О своей долгой поездке в повозке Ксалтотуна Конан ничего не помнил.
Он лежал, словно мертвый, в то время как колеса стучали то по булыжникам
горных дорог, то мягко шелестели по высоким травам зеленых долин, и, когда
они спустились с нагорий вниз, по широкой белой дороге, что вилась меж
богатых полей до самых стен столицы Немедии.
Сознание начало возвращаться к нему лишь под рассвет. Он услышал
человеческие голоса и скрип тяжелых петель, рассмотрев сквозь щель в
укрывавшем его плаще бородатые лица стражников и смутно видневшиеся в
неясном свете какие-то высокие сводчатые ворота. Мечущийся огонь факелов,
дробясь, отражался в полированных шлемах и наконечниках копий окруживших
повозку гвардейцев.
- Простите, уважаемый, вы нам не скажете, как закончилось сражение? -
произнес по-немедийски чей-то любопытный голос.
- Достаточно успешно, - последовал лаконичный ответ. - Король
Аквилонии убит, а его армия разбита.
Раздался хор обрадованных голосов, утонувший в грохоте повозки по
каменным плитам. Ксалтотун щелкнул бичом, из-под колес брызнули искры, и
упряжка покатилась прочь от ворот. Но Конан успел услышать, как один из
стражников удивленно пробормотал:
- От самой границы до Бельверуса всего от захода до восхода солнца! И
кони не загнаны! Господи, да он просто...
Потом вновь наступила тишина, прерываемая лишь стуком копыт и колес
по брусчатке темной улицы.
Услышанное запало Конану в память, но в данный момент эти слова для
него ничего не значили. Он все еще оставался бездушным автоматом,
способным видеть и слышать, но не способным что-либо понять. В голове его
медленно кружились неясные мысли и образы, и вскоре он снова впал в
глубокий транс, так и не сумев зацепиться за крошечные обрывки непослушных
мыслей. Он не слышал, как кони остановились в глубоком, словно колодец,
дворике, и не почувствовал, что тело его несут чьи-то сильные руки.
Гулкие, ведущие вверх каменные ступени, темные коридоры, шепот, тени,
тихие шаги - все проплывало мимо его сознания, далекое и ничего не
значащее.
Окончательное пробуждение было резким и быстрым. Он мгновенно
вспомнил все события битвы, ее окончание и осознал, где находится. Конан
лежал на застеленном шелковым покрывалом топчане, скованный по рукам и
ногам прочными цепями, и порвать их не было никакой возможности. Комната,
где он пришел в себя, была оформлена в страшноватом мрачном духе: со стен
свисали черные шелковые портьеры, тяжелые пурпурные диваны вызывали
кровавые ассоциации. Не было заметно никаких признаков окон и дверей, и
лишь одна большая золотая лампа, подвешенная на софите в нише, освещала
все вокруг таинственным искрящимся сиянием.
В ее свете фигура, сидящая перед Конаном в серебряном, похожем на
трон, кресле, казалась нереальной и фантастичной. Но черты ее лица, даже в
полусвете, были видны с необычайной четкостью.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12