Я знаю, зачем ты стремился попасть в мой дом. Он послал тебя! Ты его приспешник, убирайся!
Честно говоря, я опешил и стоял столбом, не в силах вымолвить хоть слово. Пауза затягивалась, и наконец руки Брента поднялись над нижней половиной двери. Прямо перед моим носом появились обрезанные стволы дробовика.
– Чего ты ждешь? Убирайся, не то я убью тебя! – надрывался хозяин хижины.
В который раз за сегодняшнюю ночь я покрылся противным липким потом. Легко было представить, что может наделать выстрел в упор из этого смертоносного оружия. Шагнув назад с крыльца, я неотрывно смотрел на черные дыры направленного в грудь обреза и маячившее за ними искаженное лицо.
– Да будь ты проклят, глупец! – пробормотал я. И уже громче добавил: – Эй, сэр! Осторожней с этой штукой. Должен вам заметить, что предпочитаю иметь дело с десятком убийц, чем с одним сумасшедшим. Прощайте, я ухожу.
Я прекрасно понимал, что нарываюсь на неприятности и мне ежесекундно грозит гибель от внезапно потерявшего голову Брента, но досада взяла верх над осторожностью.
Однако Брент пропустил мои слова мимо ушей. Он дрожал, как в лихорадке, и тяжело дышал, вцепившись в свой дробовик и следя за тем, как я разворачиваюсь и покидаю поляну.
Я, конечно, мог, укрывшись за деревьями, подстрелить без особого труда этого человека, нарушившего законы гостеприимства и оскорбившего меня. По дальности боя мой 45-й, разумеется, превосходил его рассеивающий дробь обрез. Но рука не поднималась убить человека, явно находящегося на грани помешательства. Сзади послышался звук захлопнувшейся двери, и полоса света исчезла. Обозвав себя ослом и процитировав Библию, то самое место, где говорится о благих намерениях, которыми вымощена дорога в ад, я отправился восвояси. Револьвер приятно холодил руку, шум леса был привычен, и пока в нем не было ничего тревожащего. Шагая под темными ветвями, я размышлял о Ричарде Бренте. Наверняка тот жуткий тип не был его другом, раз только упоминание о нем вызвало у хозяина хижины невиданную панику, почти приступ безумия. Скорее всего, именно от него прятался Брент в нашем захолустье. Он никогда не скрывал презрения к этой стране и пренебрежения к местным жителям, как черным, так и белым. Видимо, избегая встречи с одним-единственным человеком, он готов был отказаться от всего рода человеческого. В то, что Брент преступник и скрывается от правосудия, я никогда не верил. Невольно мысли мои перескочили на того, кого он так боялся. И вновь меня охватило странное леденящее чувство. Ветки над головой сомкнулись, слабый свет звезд не проникал под их плотный полог. Тьма, казалось, навсегда отделила меня от мира людей и здравого смысла. Почему-то я был уверен, что кошмарное приключение еще не кончилось. Мрачный и угрюмый, брел я по тропе, тщетно пытаясь взять себя в руки. Прошел совсем немного и снова замер. Ошибиться было невозможно – раздался звук движущейся повозки: грохот колес сливался со стуком копыт. Кроме Эшли, некому было ехать в повозке по ночной тропе. Настораживало лишь то, что звук постепенно удалялся. Определенно повозка двигалась в противоположном направлении. Вскоре ее шум почти затих.
Озадаченный, я прибавил шагу и вскоре услышал чье-то учащенное дыхание и звук торопливых шагов. Я различил, что шли двое, совершенно не скрываясь и, очевидно, крайне спеша. Из-за окружающего непроницаемого мрака видеть их я не мог, но, остановившись, окликнул:
– Кто идет?
Звуки мгновенно затихли. Двое напряженно застыли, затаив дыхание и превратившись в неподвижные тени.
– Вам не следует бояться, я – Кирби Гарфилд, – снова заговорил я. – Кто вы такие?
– Стойте и не двигайтесь! – ответил мне низкий голос, и я узнал Эшли. – Я знаю мистера Гарфилда и хочу убедиться, что это вы. Но пока не шевелитесь, иначе угощу свинцом.
Раздался слабый треск зажигаемой спички, и крошечное пламя выхватило из темноты квадратное суровое лицо разглядывающего меня Эшли. Слабый отблеск мелькнул на револьвере в другой руке слуги и позволил заметить лежащую на ней женскую ручку: узкую и белую, со сверкнувшим на пальчике драгоценным камнем. Лица я разглядеть не успел, во мраке оно казалось бледным лепестком. Но стройный силуэт прижавшейся к Эшби женщины говорил о ее молодости.
– Все в порядке. Вы действительно Кирби, – буркнул Эшли. – Позвольте спросить, что за нужда привела вас сюда?
– Я счел необходимым предупредить твоего хозяина о Топе Бакстере. – Мне не понравился тон вопроса, и я постарался быть как можно более кратким. Да и не привык я давать кому бы то ни было отчет о своих поступках. – Догадайся я, что ты в поселке, я бы не беспокоился понапрасну. Ведь тебе обо всем рассказали. Где твоя повозка, почему вы идете пешком?
– Я не знаю, что напугало наших лошадей. Мы едва не наехали на мертвого негра, лежащего поперек тропы. Пришлось сойти, чтобы осмотреть тело. Но тут в лошадей словно бес вселился: захрипели, забились, встали на дыбы и стремглав рванули вместе с повозкой. Не думаю, что они так испугались мертвеца. Хотя зрелище жуткое – его, видимо, разорвала стая волков. Может, волчий запах так подействовал на лошадей... А нам ничего не оставалось, как добираться пешком. Волки могли вернуться и напасть на нас.
– Ты прекрасно знаешь, что летом волки не охотятся стаями и уж тем более не нападают на людей. – Я подождал, пока Эшли зажжет следующую спичку. – Мне известно, что Джима убил не волк, а человек.
Метаморфозы, происходящие с лицом Эшли после того, как отзвучал мой голос, странным образом совпали с реакцией его хозяина. Изумление сменил ужас, бронзовая кожа побелела так, что стала пепельной, и он стоял, не в силах вымолвить ни слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12