У сумерианцев было что-то такое, чего не было у идущих за ними хамитов, семитов и арийцев. У них была стабильность. Они медленно росли, и если им никто не мешал, то медленно бы старели, так же, как эти ребята. Однако, я заметил, они все-таки сделали один шаг вперед – ты разглядел их оружие? Древние сумеры были в бронзовом веке. Ассирийцы первыми стали использовать железо не только для украшений. Я хочу сказать тебе, что эти ребята научились обрабатывать железную руду.
– Но тайна сумеров так и не разгадана, – перебил меня Конрад. – Кто они? Откуда пришли? Некоторые из ученых авторитетов утверждают, что они произошли от дравидов и родственники басков...
– Сомневаюсь, – сказал я. – Даже если допустить, что в потомках дравидов смешалась урало-алтайская и арийская кровь, то эти люди все равно явно отличаются от этой расы.
– Но их язык... – Конрад со мной заспорил, что было сносным времяпрепровождением для ребят, ожидающих, что их сварят в чане, но бесполезным занятием для тех, кто хочет кому-то, кроме себя, доказать правильность своих идей.
На закате Налуна опять пришла с пищей. В этот раз она села рядом с Конрадом и смотрела, как он ест. Она сидела на корточках, положив локти на колени и подперев подбородок руками, и пожирала его большими блестящими черными глазами. Я сказал профессору по-английски, чтобы она не поняла:
– Ты сразил ее наповал, подыграй ей. Она – наш единственный шанс.
Конрад вспыхнул, как школьница:
– У меня невеста в Штатах.
– Забудь про свою невесту, – сказал я.
– Разве она может помочь нам сохранить головы на плечах?
– Говорю тебе, девчонка от тебя без ума. Спроси, что они собираются с нами делать.
Он спросил, и Налуна ответила:
– Ваша судьба в руках Эль-Лила.
– И в мозгах Состораса, – пробормотал я. – Налуна, что вы сделали с пистолетами, которые отобрали у нас?
Она сказала, что они висят в храме Эль-Лила как победный трофей. Никто из сумерианцев не представлял, для чего они предназначены. На вопрос, не использовал ли кто-нибудь из тех, с кем они сражались, пистолеты, Налуна ответила отрицательно. В это нетрудно было поверить, потому что вдали от берега полно племен, которые в глаза не видели ни одного белого человека. Но то, что какие-нибудь арабы, пересекающие Сомали то там, то здесь, в течение тысячи лет ни разу не наткнулись на Эриду и не обстреляли его, было невероятно. Выходит, что так оно и было. Это можно отнести к таким причудам и загадочным поворотам истории, как волки и дикие кошки в штате Нью-Йорк или как странные доарийские народы, живущие маленькими общинами на холмах Коннаута и в графстве Голуэй. Я уверен, что большие арабские набеги за рабами прошли в нескольких милях от Эриду, и поэтому арабы не знают о его существовании, а сумерианцы не знают о существовании огнестрельного оружия.
Итак, я сказал Конраду:
– Подыграй ей, чурбан! Если ты убедишь ее стянуть для нас пистолет, то у нас появятся шансы выжить.
Конрад собрался с силами и заговорил с девушкой. Не знаю, как уж это у него вышло, потому что Дон Жуаном его не назовешь, только Налуна почти упала в его объятия и слушала его заплетающийся сомали с блестящими от счастья глазами. На Востоке любовь рождается и расцветает внезапно.
Однако не допускающий возражений голос снаружи заставил Налуну вскочить, словно ее ошпарили, и выбежать из камеры. Правда, она успела пожать Конраду руку и прошептать ему на ухо что-то непонятное, но в высшей степени страстное.
После ее ухода дверь камеры отворилась, впустив нескольких молчаливых чернокожих воинов. Кто-то вроде их начальника, которого остальные называли Горатом, сделал нам жест рукой, приказав выходить.
Мы пошли по длинному сумрачному коридору в полной тишине, нарушаемой лишь поскрипыванием сандалий воинов и стуком наших ботинок по каменным плитам. В нишах колонн кое-где попадались зажженные факелы, освещавшие наше мрачное шествие. Наконец мы вышли на пустынные улицы города. Ни на стенах города, ни на улицах не было ни одного часового, ни одного огонька, словно все вымерло. Я не знаю, каждую ли ночь так было в Эриду или только на этот раз.
Мы шли в сторону озера через маленькие ворота в стене, над которыми я с содроганием заметил вырезанное изображение скалящегося черепа. Нас вывели из города. К воде спускались широкие ступени. Нас подтолкнули копьями к лодкам со странными высокими носами, прототипы которых, должно быть, курсировали по Персидскому заливу во времена древнего Эриду.
В лодке четыре негра сушили весла. Когда мы и наша охрана вошли в лодку, я заметил, что языки у гребцов вырезаны. Мы двигались по безмолвному озеру словно во сне. Только длинные, тонкие, отделанные золотом весла тихо шелестели по воде. В синеве озера серебряными точками дрожали звезды. Я оглянулся и увидел темную громаду храма на фоне звезд. Черные немые подняли блестящие весла, и воины пересели позади и впереди нас с копьями и щитами. Все напоминало сказочный город времен Гарун-аль-Рашида или Сулеймана-бен-Дауда, и я подумал, как по-дурацки посреди всего этого выглядели мы с Конрадом в своих ботинках и грязных разорванных рубашках цвета хаки.
Лодка причалила к острову, и я увидел, что он весь опоясан каменной кладкой, поднимающейся широкими ступенями от самой воды в несколько рядов. Кирпичи на острове казались более древними, чем в городе, – возможно, сумерианцы застроили остров раньше, чем долину.
По истертым бесчисленными ногами ступеням мы подошли к огромным железным дверям храма. Горат отложил копье и щит, бросился на живот и ударился железным шлемом о порог. Должно быть, кто-то наблюдал за ним из бойницы, потому что с вершины башни прозвучала одна низкая переливающаяся нота, и двери тихо отворились, приглашая в сумрачный освещенный факелами коридор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9