Через несколько мгновений змея сложилась в блестящие, чуть подрагивающие кольца. Яд сделал свое дело.
Как можно осторожнее переступив через тело стража, вор бросился к двери, которая на этот раз скользнула вбок, открывая внутренность купола. Шеватас вскрикнул. Вместо кромешной тьмы его полоснул по глазам темно-красный свет, который трепетал и пульсировал так, что глаза обычного человека почти не могли это выдержать. Свет исходил из гигантского красного драгоценного камня, закрепленного высоко под сводом купола. Шеватас, хотя вид драгоценностей и был ему привычен, уставился в изумлении на то, что предстало его глазам.
Сокровище было здесь, громоздилось вокруг в изобилии, от которого кружилась голова. Бриллианты, сапфиры, рубины, бирюза, опалы, изумруды лежали грудами. Небрежно были рассыпаны нефрит, агат и ляпис-лазурь. Бруски золота были сложены в пирамидки, высились теокалли серебряных слитков, лежали мечи с изукрашенными драгоценными камнями рукоятями в позолоченных ножнах; золотые шлемы с цветными гребнями из конского волоса, или с черными или алыми перьями; отделанные серебром латы; инкрустированные драгоценными камнями перевязи, которые некогда носили короли-воители, что уже три тысячи лет покоятся в своих могилах; кубки, вырезанные из цельного драгоценного камня; черепа, окованные золотом, с лунными камнями в пустых глазницах; ожерелья из человеческих зубов вперемешку с драгоценными камнями. Железная дверь была покрыта слоем золотой пыли толщиной в несколько дюймов. Пыль мерцала и искрилась в темно-красном сиянии тысячами сверкающих искр. Вор стоял посреди магического великолепия, попирая звезды обутыми в сандалии ногами.
Но взгляд его был неотрывно устремлен на ложе из кристалла, которое высилось посреди мерцающего блеска в центре купола, прямо под красным драгоценным камнем, и на котором должны были покоиться кости, обратившиеся в прах под мерной поступью тысячелетий. Но когда Шеватас глянул туда, кровь отхлынула от его темной кожи, его собственные кости превратились в лед, и все тело вора покрылось гусиной кожей от ужаса, а губы его беззвучно шевелились. Внезапно голос вернулся к нему. Единственный ужасный вопль прорезал тишину и долго отдавался эхом внутри высокого купола. Затем тишина многих веков вновь воцарилась над руинами таинственного Кутшема.

2

Слухи, путешествуя по лугам, достигли гиборейских городов. Весть несли караваны: длинные цепи верблюдов, идущие через пески, ведомые худыми и жилистыми, одетыми в белые кафтаны людьми с ястребиными глазами. Ее передавали горбоносые пастухи на пастбищах, она путешествовала от обитателей шатров к жителям приземистых каменных городов, в которых короли с курчавыми иссиня-черными бородами творили странные ритуалы во славу пузатых божков. Слухи просочились сквозь путаницу холмов, где тощие дикари взимали дань с караванов. Известие проникло на плодородные земли нагорья, где высились гордые города на берегах синих озер и рек. Слухи проползли по широким белым дорогам, по которым оживленно двигались запряженные волами повозки, мычащие стада, богатые купцы, закованные в сталь рыцари, лучники и жрецы.
То были слухи из пустыни, лежащей к востоку от Стигии, далеко на юг от холмов Косса. Среди кочевых племен появился новый пророк. Люди говорили о племенной войне, о том, что на юго-востоке собираются стервятники, и об ужасном вожде, который вел эти орды, растущие как снежный ком, к победе. Стигийцы, которые всегда были угрозой северным народам, не были связаны с этим движением, потому что они сами собирали армии на северных границах, а их жрецы творили боевую магию, чтобы противостоять магии колдуна из пустыни. Люди именовали его Нэток, Колдун в Маске, ибо он никогда не открывал лица.
Но волна устремилась на северо-запад, и короли с иссиня-черными бородами умерли перед алтарями своих пузатых божков, а приземистые каменных стены их городов были залиты кровью. Люди говорили, что цель Нэтока и его завывающих приспешников — горные земли гиборейцев.
Набеги из пустыни были обычными, но возникшее ныне движение не было обычным набегом. Слухи гласили, что Нэток заставил тридцать кочевых племен и пятнадцать городов присоединиться к нему, и даже непокорный стигийский принц покорился колдуну и стал его вассалом. Последняя весть предвещала грядущему нападению характер настоящей войны.
Как обычно, большинство гиборейских народов были склонны не обращать внимания на растущую угрозу. Но в Хорайе, земли которой были высечены из шемитских земель мечами косских воинов, встревожились. Хорайя лежала к юго-востоку от Косса и в случае вторжения приняла бы на себя всю его тяжесть. Юный король страны был пленником коварного короля Офира. Тот не мог решить: вернуть ли его на родину, взяв огромный выкуп, или отдать его в руки заклятого врага, скупого короля Косса, который не сулил золота, зато обещал выгодный договор между странами. Тем временем бразды правления королевством, которому угрожала страшная опасность, находились в прекрасных руках юной принцессы Ясмелы, сестры короля.
Менестрели воспевали ее красоту по всему западному миру. Она была воплощением гордости, присущей королевской династии. Но в ту ночь, о которой идет речь, вся гордость слетела с нее, как покрывало. В комнате принцессы, потолок которой представлял собой купол из ляпис-лазури, мраморный пол был устлан редкими и ценными мехами, а стены украшал золотой фриз, десять девушек, дочерей благороднейших домов, дремали на бархатных кушетках вокруг ложа принцессы —
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16