В бедную мою обитель. Ха! Я теперь понимаю, почему уходили в монастырь. Там находили успокоение. А где найти успокоение мне?
13 сентября. Четверг
Сегодня была на даче.
Не стала ничего придумывать, просто села в электричку и поехала. А в школу не пошла. Так в школьной форме с портфелем и отправилась.
К даче подходила, ноги дрожали. Но там его не было. Открыла пустой дом, вошла. Запах совсем нежилой. Да, конечно, с тех пор не появлялся. Господин Блютнер подремывал в углу. Не стала его будить. Села в кресло и так просидела час, глядя в окно невидящим взором.
Что же делать? Решилась на смелый шаг. Пошла в дачную контору, нашла сторожиху тетю Фросю. Она весьма удивилась:
— Чего приехала?
Стала врать, что забыла книги. Поговорили о погоде и «видах на урожай». Тетя Фрося извлекла бутылку портвейна.
— Небось не пьешь.
— Пью, тетя Фрося.
— Ну так... — налила мне в стакан.
Я сделала глоток, завела разговор про Черную дачу:
— Кажется, летом кого-то видела.
— Окна забиты, на двери замок, а ключи у Палыча — ответствовала тетя Фрося. — Кого ты видала?
— Человек жил на даче, там и сейчас дверь открыта.
— Ни черта! — сказала тетя Фрося. — На что я тут поставлена?
Мы с ней заспорили и отправились проверять. Каково же было мое изумление, когда на двери Черной дачи обнаружился здоровенный замок, а ставни были закрыты.
— Ну, — говорит тетя Фрося, — на что я тут поставлена?
Стою ни жива ни мертва, лоб покрылся испариной.
Кое-как распрощалась и бежать. Что это значит? Он был только что, успел закрыть, ставни и дом запереть? Помчалась на станцию, вдруг догоню? Но электричка с воем уносилась от платформы. Упала на лавку обессиленная. Решила вернуться, оставить записку, вдруг еще раз наведается. Еле доплелась, вхожу на участок, приближаюсь к дому и, боже ты мой, еще издали вижу, что ставни опять открыты, на двери нет замка!
Ломала себе голову, осматривалась. Как же так? Что происходит? Или я с ума сошла, или дом этот спятил, если сам по себе может открыться, закрыться, на небо взлететь...
22.30. Поздний вечер. До сих пор в голове ералаш, на сердце муторно. Ничего не понимаю. Какое-то объяснение существует, быть может, весьма простое. Например, тот же Палыч пользуется дачей, уходит, приходит, вешает замок, снимает. По стечению обстоятельств я с ним не столкнулась. Поездка нехорошо взбудоражила меня. В то время как нужно стараться забыть, я травлю себя, сыплю на раны соль. В конце концов он в той же конторе мог узнать телефон и позвонить мне домой. Профессор Домбровский не иголка. А где Домбровский, там и его внучка. Нет, он просто не хочет видеть меня. Да и понятно. Если обручаться раздумал, зачем я ему нужна. А та в больнице. Он человек мягкий, добрый. Полон сострадания. А кроме того, далеко к ней не безразличен. Он снова любит ее, теперь я ему не нужна. Да, ты не нужна ему, Маша. Ты совершенно ему не нужна. Зря мучаешь себя и домашних.
Со школой обошлось. Никто не звонил, а завтра скажу, что болела. Спокойной ночи, дневник. Хоть ты отдохни. Всего тебя истерзала, слезами облила. Подожди, я еще не чернилами, кровью своей буду писать.
14 сентября. Пятница
Молчание, молчание. Silentium. Мысль изреченная есть ложь. Зачем говорить? Мысль изреченная есть ложь. Сегодня на физике молчала. Вызвали к доске, но я молча глядела в окно.
— Не знаешь? — спросила Марина Афанасьевна.
Молчала.
— Уж если Молчанова не знает, кого спрашивать?
Не надо спрашивать. Только не надо спрашивать. Мысль изреченная есть ложь. Я не знаю. Я ничего не знаю. Я знаю закон Кулона, но это бессмысленный закон. Есть и другие законы, но все они ложны. И только закон Молчановой единственно верен. Молчание, молчание. Silentium! Вот мой закон.
— Садись, — сказала она.
Молчание, молчание. Silentium. Эй, Панков, ты что-то хотел спросить? Не надо спрашивать. Молчание. И вы за окном молчите, отбойные молотки, терзающие школьный асфальт. И вы замолчите, птицы. Молчи, Лена Корф, Сережа Атаров, молчи. Давайте молчать, ребята. Говорить могут только немые. Вот господин Блютнер, попросим его сказать. Поведайте нам свою жизнь, немой музыкант.
РАССКАЗ Г-НА БЛЮТНЕРА, МУЗЫКАНТА
Я родился в городе Вене в 1863 году. Родители дали мне сносное воспитание, кое-какие средства, и жил я в свое удовольствие. Однажды я засиделся у друзей допоздна и оказался ночью на улице. Поднялась пурга, сбила фонарь. Стало совершенно темно и холодно. Жил я в другом конце города, идти по глубокому снегу было бы трудно. Я призадумался. Внезапно к тротуару подкатил роскошный автомобиль, и господин за рулем предложил отвезти меня прямо домой. Это был молодой граф Д., известный всему городу меломан, меценат и т. д. и т. п. Граф Д. поведал, что сразу меня узнал, и спросил, не могу ли я обучить его игре на инструменте клавианиссим, ибо только на этом инструменте он считает подобающим играть в присутствии некой Марии. Я отвечал, что инструмента клавианиссима не существует в природе, но граф возражал и убедительно просил меня заняться его созданием, показывал какие-то чертежи.
С тех пор я не знал покоя. Идея графа взбудоражила меня. Дни и ночи я трудился над созданием клавианиссима. Что же касается графа, то с ним случилась беда. Мария куда-то исчезла, и граф носился по Вене с одним вопросом: «Не встречали Марию?»
Время шло. Я несколько раз менял местожительство, занимался своим клавианиссимом, и ничего другого мне не было нужно. Довелось мне опять встретить графа. Был уже нынешний век. Я засиделся у друзей и поздно ночью оказался на улице. Поднялась пурга, сбила лампу дневного света. Стало совершенно темно и холодно. Машины скользили мимо, не обращая на меня никакого внимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51