– Кто-то знакомый ей.
– Это Оливер! – вскрикнул Джоди, выпрыгивая из постели.
Он побежал через весь дом. Пушок тоже проснулся и с заливистым лаем сорвался со своей подстилки перед дверью в комнату матушки Хутто.
– Эй, лежебоки, моряки сухой воды! Выходи! – раздался голос со двора.
Из спальни выбежала матушка Хутто. На ней была длинная белая ночная рубашка и белый ночной колпак. На бегу она накинула на плечи шаль. Оливер в один прыжок, словно олень, преодолел ступеньки крыльца, и тут на него вихрем налетели мать и Джоди. Он поднял мать за талию и закружил в воздухе. Она колотила его своими маленькими кулачками. Джоди и Пушок визжали, требуя к себе внимания. Оливер по очереди поднял и покружил их. Пенни степенно присоединился к ним, полностью одетый. Мужчины долго и горячо трясли друг другу руки. В тусклых рассветных сумерках зубы Оливера ослепительно блестели. В глазах матушки Хутто был иной блеск.
– А ну, сейчас же отдавай мне серьги, пират!
Она стала на цыпочки, чтобы дотянуться до золотых колец, висевших у него в ушах. Она отвинтила их и повесила себе на уши. Он засмеялся и стал трясти её. Пушок залился сумасшедшим лаем. Оливер подхватил свою вещевую сумку и пошёл с нею в дом. Джоди не отставал от него ни на шаг.
– Где ты был всё это время, Оливер? Ты видел китов?
– Дай же отдышаться человеку, Джоди, – сказал Пенни. – Оливер не может разливаться рассказами для малышки, как родник водой.
Однако Оливеру самому не терпелось начать рассказывать.
– Для того-то моряк и приезжает домой, – сказал он. – Повидаться с матерью и своей девушкой и городить небылицы.
Его корабль плавал в тропиках. Джоди задавал вопросы, и матушка Хутто задавала вопросы. Оливер отвечал. Через некоторое время матушка Хутто ушла в кухню готовить завтрак. Оливер развязал свою вещевую сумку и вывалил её содержимое на пол. Взошло солнце и затопило своим светом весь дом. Оливер, Пенни и Джоди сидели на корточках перед содержимым сумки.
– У меня найдётся кое-что для всех, кроме Джоди, – сказал Оливер. – Странное дело, я забыл о нём.
– Нет, не забыл. Ты ещё ни разу меня не забывал.
– Тогда попробуй сам выбрать себе подарок.
Джоди не стал задерживаться на свитке шёлка. Это, конечно, для матушки Хутто. Отложил в сторону одежду Оливера, до пряности пропитанную какими-то необыкновенными заморскими запахами. А вот небольшой свёрток, завернутый во фланель. Оливер взял свёрток у него из рук.
– Это для моей девчонки.
Вот наполовину пустой мешочек, наполненный агатами и прозрачными каменьями. Дальше. Джоди поднёс к носу какой-то пакет.
– Табак!
– Это для твоего отца. Из Турции.
– Ну, Оливер… – Пенни, дивясь, открыл пакет. По комнате растекся густой аромат. – Ну, Оливер… Я и вспомнить не могу, когда мне в последний раз делали подарок.
Джоди пощупал длинную, узкую укладку. В ней было что-то тяжёлое, металлическое.
– Это!
– Не говори, пока не увидишь.
Джоди принялся лихорадочно развёртывать укладку. Из неё выпал охотничий нож. С остро отточенным, сверкающим лезвием. Джоди остолбенело уставился на него.
– Не может быть, чтобы нож, Оливер…
– Ну, коли тебе больше нравятся эти сточенные напильники, которыми пользуется твой отец…
Джоди схватил нож и поднёс к свету его длинное лезвие.
– Такого в зарослях ни у кого ещё нет, – сказал он. – Даже у самих Форрестеров.
– Об этом-то я и думал. Нельзя позволять этим чернобородым во всём быть впереди нас.
Джоди смотрел на маленький фланелевый свёрток, который Оливер держал в руке. Он разрывался между Оливером и Форрестерами.
– Оливер!.. – вырвалось у него. – Лем Форрестер говорит, что Твинк Уэдерби его девчонка.
Оливер рассмеялся и перебросил пакет в другую руку.
– Не бывало ещё такого, чтобы кто-нибудь из Форрестеров сказал правду. Мою девчонку у меня никто не отнимет.
У Джоди словно гора с плеч свалилась. Он сказал им обоим – бабушке и Оливеру, он очистил свою совесть, и Оливер нисколько не встревожился. Потом мелькнуло воспоминание: тёмное лицо Лема, насупившееся и угрюмое, он водит смычком по скрипичным струнам. Джоди оттолкнул от себя этот образ и углубился в сокровища, которые его друг привёз домой из заморских стран.
За завтраком матушка Хутто не притронулась к еде и только подкладывала и подкладывала Оливеру. Её блестящие глаза, словно две жадные ласточки, льнули к сыну. Оливер сидел за столом высокий и прямой. Чуть пониже шеи, на том месте, где рубашка была распахнута, его кожа была тронута загаром. Волосы его, с рыжеватым оттенком, были выжжены солнцем. Глаза – так думал Джоди – были цвета морской волны, серо-голубые, с прозеленью. Джоди провёл рукой по своему собственному курносому, веснушчатому лицу, тайком от всех пощупал затылок, торчащие на нём во все стороны жёсткие соломенные вихры и остался глубоко недоволен собой.
– Бабушка, – спросил он, – Оливер родился красивым?
– Я могу ответить тебе, – сказал Пенни. – Я ещё помню то время, когда он был страшнее нас с тобой, вместе взятых.
– Ты вырастешь так же хорош, как я, Джоди, если тебя это волнует, – самодовольно сказал Оливер.
– Мне бы и половины хватило, – сказал Джоди.
– Я призову тебя, чтобы ты сказал это сегодня моей девчонке.
Оливер встал и расправил свои длинные ноги.
– Не успел вернуться домой, как уже оставляешь меня? – спросила матушка Хутто.
– Совсем ненадолго. Только поброжу тут вокруг, чтобы снова приобвыкнуть к здешним местам.
– Идешь к этой желтоволосой Твинк, так, что ли?
– Ну конечно! – Он склонился над ней и встрепал её кудряшки. – Пенни, вы не сегодня уходите домой?
– Нам надо покончить с делами – и на росчисть, Оливер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121