- Ну, если портрет, - оценил Гук, - тогда, конечно. Леший гордо посмотрелся в большую зеркальную колбу. - Нет, тебе не понять, - вздохнул он. - У тебя внешность не та! - И включил рубильник. Гук зачарованно уставился на забурлившую в трубках жидкость, на прыгающие разноцветные пузырьки. Леший открыл кран, и тяжёлые капли мягко застучали по резиновому дну ведра. - Считай, - он опять, на сей раз осторожно, зевнул. - Одна, две, три... - Четыре, пять, шесть... - скучно подхватил Гук, тоже снова зевая. - Считай, наблюдай, гляди, смотри. И смотри у меня, если собьёшься! погрозил ему Леший пальцем. - А я, так и быть, посплю пока. Часиков восемь. Он с разбегу прыгнул в кровать. Сетка провисла до пола и упруго подбросила его под потолок. Вновь прогнулась, и опять Леший взлетел, но уже чуть пониже. Его подкинуло в третий раз, и по комнате разнёсся могучий храп он уже спал. - Тридцать, тридцать одна, тридцать две... - бубнил Гук. НУ И НОЧКА Пальчик лежал на топчане под гигантским одеялом, вышитым розовыми зайчиками, и с любопытством смотрел, как Людоед неуклюже прыгает через скакалку и бормочет себе под нос: - Сто двадцать два, сто двадцать три, сто двадцать четыре... "Разве это людоед? - размышлял Пальчик. - Взаправдашний людоед ни за что на свете не стал бы взаправду прыгать через верёвку, словно сопливая девчонка!" - Сто тридцать три, сто тридцать четыре, сто тридцать пять... Аут! Уф-ф, выдохнул Людоед и отбросил верёвку в угол. - Спать будем валетом? - поинтересовался он. - Как?.. - растерялся Пальчик. - Молча. Ты головой в одну сторону, я в другую. Как на гадальных картах. Ну? - Значит, твои ноги будут с моей стороны? У головы? - И даже дальше, - заважничал Людоед. - Тогда ты их сначала помоешь, - строго сказал Пальчик. - Ну вот ещё! Я триста лет как ноги не мою. И не подумаю, не подумаю. Ни за что!.. Послушай, - оживился он. - А если я надену самые чистые-пречистые, почти новые носки, а? - И тебе ни капельки не стыдно? Людоед смущённо поёжился. - Стыдно. Но я всё равно не буду ноги мыть. Я, если хочешь знать, уже вышел из этого возраста. - Не хочешь, как хочешь. Тогда будем нормально спать - по-человечески. - Идёт, - быстро согласился каприза. - А подушка кому достанется? Учти, она у меня одна. Может, разыграем? - Ночь уже - разыгрался. Будем спать на одной подушке, - твердо сказал Пальчик. - Не-е, - насупился Людоед. - Ты будешь в ухо дышать. Хитёр. - Ну, тогда... Тогда давай распилим подушку! - вспылил Пальчик. Людоед ликующе замахал руками, точно петух крыльями. - Ура! Живём! Напрасно Пальчик думал, что всё так и окончится шуткой. Но тот выбежал из комнаты и вернулся с большой двуручной пилой. - Ты всерьёз?! - ахнул Пальчик. - Острая! Другой не нашёл, - не понял его Людоед. И тихо, словно по секрету, сообщил: - Гений ты, вот что я тебе скажу. - С тобой станешь гением, - вздохнул Пальчик. - Ну, давай-давай, - торопил Людоед. - Ив другой раз умных советов не давай. Делать нечего. Пришлось взяться за вторую ручку. И хотя Людоед шевелил пилой еле-еле, малец, как заводной, бегал взад-вперед, держа рукоять обеими руками. - Да ты не дёргай, - ворчал Людоед, - не дёргай. Чего у меня вырываешь? Когда ночь уже подходила к концу и в окно на прощание заглянула круглая от любопытства луна, вся комната была густо усеяна пухом, а посредине пола на клочьях наволочки сиротливо блестела зубастая двуручная пила. Пальчик и Людоед спали "валетом" - без подушек. На кровати за головой гостя торчали огромные ступни хозяина в почти что новых полосатых носках. Где-то тихо заскреблась мышь... Уши у Людоеда мгновенно вздрогнули и тревожно зашевелились. Он открыл глаза и робко привстал. В зрачках ярко отражалась луна. В одном и в другом по луне. Как у лунатика. Опять заскреблась мышь. Рраз! - Он поспешно нырнул под одеяло, и его голова появилась рядом с головой мальчишки. - Ну что там? - сонно пробормотал Пальчик. - Мышь!!! Пальчик что-то буркнул и перевернулся на другой бок. Людоед мощно дунул на него. - Не устраивай сквозняки. У меня насморк... - Мышь-шь, говорю! Ты б-боишься? Я буду охранять тебя своим телом. Ложись с краю, а я к стене. Снова зашуршала мышь, и Людоед забрался глубоко под одеяло. ДОМОВОЙ И СОРОКА - А? - испуганно открыл глаза Гук. Над ним стоял взъерошенный Леший. - Пятьдесят капель... - ошалело сообщил Гук. "Доктор всех химических наук" в ужасе схватился за голову: - Пропал учёт! Пятьдесят капель... И это за три часа? - А я только до пятидесяти считать умею, - признался Гук. - Спать! - рявкнул Леший и выключил рубильник. ...Утреннее солнце бодро поднялось над лесом. Ночь прошла быстро, как всегда бывает, когда крепко спишь. Тогда она спешит, а не тянется долго, как при бессоннице. По колбам и змеевикам запрыгал, играя, солнечный зайчик... Вот он лёг на переносицу Гука. Тот замотал головой, будто отгоняя муху. И озорник зайчик юркнул ему в нос. Мальчишка оглушительно чихнул. Солнечный зайчик, испуганно вылетев наружу, ударился о стену и упал на пол. Слегка поворочался, словно проверяя, всё ли на месте, и удрал во двор через открытую форточку. Увы, мы многого не замечаем, когда крепко спим! Гук проснулся и недоуменно огляделся по сторонам. Лаборатория... Леший... Он крепко зажмурился. А потом уже осторожно посмотрел краешком глаза. Опять - лаборатория, Леший... А он-то подумал, что сон! Тихо отворилась дверь. Сначала из-за неё показалась дымящаяся сигаретка, затем стал выползать мундштук. Неимоверной длины! Казалось, ему нет конца. И когда Гук решил, что ещё секунда, и сигаретка упрётся в стену, - в комнату вошел бородатый низенький толстячок, крепко сжимающий конец мундштука в зубах. Это был удивительный толстячок. В жёлтой курточке с красными пуговицами, в замшевых чёрных брючках до колен и синих башмаках с загнутыми носами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56