А в-третьих, моя жизнь сейчас, как никогда, начинает обогащаться событиями. Еще бы, я еду в пионерский лагерь, где смогу всесторонне развернуть свои никем не ограниченные способности. Кто знает, может быть, моему брату Леньке и не придется больше недели ходить в капитанах. Не на того напал, хотя мы и одной крови: он и я.
А что до того, что он старше меня на год, то он раньше на год и умрет. Почему? А что ему толку от нее, от жизни! Он же ее прожигает – это самое, богемия, в драмколлективе, и башмаки у него так и горят, как говорит папа, – не напасешься.
Я уж молчу о том, что он прожег мои брюки увеличительным стеклом до самой кожи! Я тогда был еще маленький и не мог ему грамотно ответить.
Итак, наше путешествие все-таки началось. Путешествие всегда с чего-нибудь начинается. У нас оно началось со штурма новехонького пустого автобуса, который стоял рядом с нашей школой. Как мы его увидели, так сразу и пошли на штурм. Девчонки лезли через переднюю дверь, мы через заднюю, а взрослые бегали вокруг автобуса и помогали советами.
И все равно получился винегрет. Даже я и то оказался между двумя девчонками, хотя их было-то всего ничего, вдвое меньше мальчишек!
Потом прибежал какой-то длинный парень в квадратных очках и начал лихо размахивать руками. Мы на него так и уставились. А парень говорит, что он наш новый пионервожатый. И хоть он и рад с нами познакомиться, но все равно не позволит нам безобразничать и занимать автобус «Интуриста».
Мы его сразу невзлюбили. Уж очень он был тощий. Пиджак болтался на нем, как на шесте. И имя у него было непонятное – Вениамин. А я сложные имена не люблю. Пока записывал для памяти, три ошибки сделал.
Вениамин как начал нами вертеть, так мы и посыпались из автобуса.
Я вылез в окно. А он меня остановил и пропесочил. Родители заулыбались. А мать Гринберга оказала:
– Как хотите, а за детей я теперь спокойна. Они в надежных педагогических руках.
Прибежал шофер в хрустящей кожанке и ну шуметь:
– Что вы читать не умеете?! Орда! Кочевники! Пива не дадут выпить? Что мне, за вами с кружкой бегать?
Вениамин перед ним извинился, шофер проворчал что-то невразумительное, вытер губы рукавом и укатил.
Пионервожатый разбил нас на пары: мальчик – девочка, девочка – мальчик и сказал:
– Держитесь за руки, дети!
Ленька прошипел, как анаконда:
– Двойное оскорбление!
Он иногда говорит к месту, мой старший брат.
Я испугался. Ой, как я испугался, что мне придется взять девчонку за руку. И я ухватился за своего брата. Выбирать не приходилось. Плохое, но все же свое.
Но Вениамин все заметил, у него не очки, а телескоп!
– А вам что, особое приглашение нужно?
– Мы близнецы, – жалобно оказал я, – нам разлука противопоказана. Правда, мама?
Мама сделала вид, что не слышит. А Вениамин строго сказал:
– Это не просто так! Это развивает в коллективе дружбу между мальчиками и девочками.
Подъехал наш автобус, и мы два часа (может, больше, я не считал) в него чинно усаживались.
Я опять попал между девчонками. От судьбы не уйдешь!
Родители вели себя неорганизованно. Они облепили автобус и засыпали нас наставлениями.
Я поцеловал папу и маму в сплющенные носы через стекло. Автобус покатил. Только мы их и видели.
Мне стало грустно, но я крепился и напевал, чтобы утешиться: «Пятнадцать человек – на сундук мертвеца».
Вениамин меня одернул:
– Надо петь хором и, главное, что-нибудь жизнерадостное.
Ох, и расстроился же я. Но виду не подал, как настоящий пират.
Я подумал – хоть бы автобус опрокинулся… Вот была бы потеха! Все бы, конечно, остались целы и невредимы, а Вениамина отбросило бы метров на пятьсот, но я бы его спас, потому что у меня железная хватка. Тогда бы он посадил меня впереди, рядом с шофером, и мы поговорили бы о житье-бытье, как добрые друзья. Но…
– Нечего унывать, – сказал я себе. – Впереди – лагерь. Эх, и заживем же! Как на необитаемом острове!
С девчонками Вениамин сразу нашел общий язык. Они по своей природе какие-то организованные. А ребята косились на него недоверчиво.

Глава 2.
Где Спасибо?


Автобус себе катил и катил. Город кончился. На проселочной дороге мы подняли такую пыль, словно одновременно выбивали тысячу ковров.
– Самум в пустыне Сахаре, – оказал отличник Гринберг.
– Много ты понимаешь, – ответил ему отличник Грунькин. Отличники сцепились.
Вениамину понравилась их любознательность. Он стал рассказывать о Средней Азии, о кораблях пустыни – верблюдах.
Тут я я кое-что ввернул о драмадерах. Все так и ахнули. А Ленька покраснел.
Вдруг Маша Пашкова как взвизгнет на весь автобус:
– А где же Спасибо? Ой, потеряли, ой, забыли, ой, оставили!
Вениамин побледнел и остановил автобус.
– Как же это так? Не может быть!
– Может, мы еще кого-нибудь оставили? – опросил я.
Все стали смотреть друг на друга, подозревая, что еще кого-то нет.
Кто-то с переднего сиденья крикнул, что нет Грунькина. Грунькин вскочил и разорался:
– Я здесь! Плоская шутка. Я сам шутник!
Грунькина еле-еле трое ребят усадили иа место. Четвертый держал его голову, чтобы он не бодался из принципа.
Вениамин пятьдесят два раза сказал «тихо!», пока мы успокоились. Он забылся и вздохнул:
– Держись, Веня, все только начинается!
Мы так и грохнули. Вениамин разозлился и устроил перекличку по всей форме.
Для чего он делал перекличку, мы так и не поняли, потому что Спасибо и после нее все равно не нашелся.
– Придется из лагеря давать телеграмму родителям, – уныло сказал наш новый пионервожатый.
– Так куда ехать? – мрачно опросил шофер и достал папиросу. – Вперед или назад?
Вениамин вежливо вынул папиросу из его рук и выбросил в окно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48