Пираты вернулись на полянку и стали собирать осколки.
– Растяпы вы, – бушевал Петька. – Так они и вернулись. Как же! Жди!
– Славк, может, и правда – зря мы их отпустили? – спросил Гринберг.
– Приду-у-ут, – неуверенно сказал Рой.
И нарушители вернулись. И долго собирали мусор. А потом патруль проводил семейство до станции – помогали нести корзину. Мужчина шел угрюмый, а потом внезапно развеселился:
– Так им и надо! В следующий раз не будут! Правильно? Ну, а сейчас «взятку» примете?
Женщина достала конфеты.
– Ну, разве что сейчас, – робко согласился Петька и обернулся на ребят – те подмигнули.
На станции кипела работа. У огромного мусорного ящика стояла очередь: женщины и мужчины, мальчишки и девчонки высыпали в ящик «отходы производства», как метко заметил Гринберг. Нарушители все прибывали и прибывали. Вениамин следил за порядкам в очереди.
Через два дня на станцию прибыл на дрезине дорожный инспектор.
– Здоров, Сидоров! – сказал он начальнику площадки, который выбежал ему навстречу.
– Здоров, здоров, – засиял Сидоров. – Видал, как у меня? Культура!
Он широким жестам показал, как отдыхающие аккуратно высылают остатки прежней роскоши в мусорный ящик.
– Скоро второй поставлю.
– Хорошо работаешь, Сидоров! – изумился инспектор. – Хорошо! – И умчался на дрезине.
Теперь все, кто приезжал на эту маленькую станцию, удивленно останавливались перед огромным щитом, на котором разнокалиберными буквами было написано:

ДАЧНИК!!!
В лес приходишь отдыхать,
Дров старайся не ломать!
Отдохни и закуси,
Мусор в ящик отнеси.
И окурки не швыряй –
Лес зеленый охраняй!
Зеленый патруль

А Колька – мелкий вредитель – приписал внизу мелом:

Ты запомни, друг, до гроба:
Пионеры смотрят в оба!

Смеяться-то все смеялись, но ящик теперь никогда не оставался пустым.

Глава 4.
Вредный философ Колька


Колька заявился в лагерь с саперной лопаткой и спросил у Петьки, который сидел иа заборе:
– У вас тут черви навозные водятся?
– Не встречал, – вежливо ответил Петька.
– Я так и думал… Да я, собственно, не за этим, я к тебе… Ну, об этом потом…
Они помолчали. Колька оперся ногой на лопатку и небрежно ковырял землю.
– А зачем вы дачников ловите? – внезапно спросил Колька. – Делать вам нечего?
– Что ты! – завопил Петька и чуть не упал с забора – так возмутился. – Ты знаешь, лес…
– Знакомо, – перебил его Колька. – Зеленый друг. Валяй-валяй. Пошли лучше рыбу со мной ловить.
– Мне некогда, – гордо заявил Петька. – Мы сейчас в рейд идем. Ребят жду, видишь?
– Я же тебя на завтра зову. Смывайся часа в три утра. Я тебя подожду у развилки.
– Не-е, – промямлил Петька – Почему я? У нас один – за всех, все – за одного. Я, значит, деру, а другие? Потом… меня искать будут. Неудобно. Вениамина подведу.
– Ну, как хочешь, – сплюнул Колька. – Я к тебе почти что как к другу, из самой деревни топал, а ты… Я думал, ты самостоятельный. Было б предложено! Так нет, говоришь, червей? Ну, я почесал.
Петька вначале тоскливо смотрел ему вслед, но, когда показалась его пятерка, сразу повеселел и помчался к ребятам.
Колька вернулся домой и накопал червей за сараем. Хорошие были червяки – красные, бодрые, так и крутятся.
– Червей копаешь? – опросил у него дядя, тот самый гармонист из пионерского лагеря.
– Червей. А что, может, со мной рыбачить пойдешь?
– Нет, – вздохнул гармонист. – Мне завтра утром зарядку играть.
На крыльцо вышла Колькина мать:
– На рыбалку сговариваетесь, мужички?
– Нет. Колька один, – сказал гармонист и повторил. – Мне завтра утром зарядку играть.
Мать вздохнула:
– Я думала, вернется из армии, делом займется. А он третий месяц в лагере на гармони играет. А говоришь, мотористом в армии был!
– Механиком, – поправил ее Колька.
Мать расшумелась:
– Не встревай в разговор, когда старшие дело обговаривают! Марш отсюда!
– Ладно, ладно, – обнял ее за плечи гармонист. – Слово даю. Меньше недели осталось-то. С сентября иду в ремонтные. Уж так отдохнул – даже надоело. Веришь?
Колька не стал слушать продолжения этого разговора, снял с крыши удочку и принялся налаживать. Привязал новый крючок особым матросским узлом. С полчаса гонялся за гусаком и выдрал у него длинное перо.
Гусь недовольно гоготал, а Колька его успокаивал:
– Чего кричишь? Весь в поплавках, что в городе по десять копеек штука, а кричишь. Не облысеешь. Иди, иди, гуляй.
– Один пойдешь? – опросил его гармонист.
– Один. Ведь кого зря не возьмешь на рыбалку? А у меня всего два друга, да и те на лето в город отдыхать уехали. К родственникам. Странно, а? Городские летом – к нам, а наши – в город. Почему?
– Ничего хитрого. Склонность к перемене мест. Читал «Онегина»?
– Еще не изучали.
– Ну так будете. Сильно у Пушкина сказано:

И склонность к перемене мест –
Весьма мучительное свойство,
Немногих добровольный крест!

Люблю я Александра Сергеевича. У нас все ребята им зачитывались. Душевный.
– Дядь, а чего эти патрули дачников гоняют? Уедут, снова все по-старому будет.
– А вы на что? – удивился гармонист. – Если каждый будет лежать на печке, да в потолок поплевывать, конечно, дела не будет.
– Это так, – вздохнул Колька. – Только я думаю, делать им нечего. Скучно – вот и дают дрозда.
– Ну, это ты зря. Большое дело делают. Лес, река – они же беззащитные. А хозяин кто? Ты. Да, ты. Значит, береги, словно глаз. Иначе все прахом пойдет от несознательных.
– А откуда несознательные берутся?
– Откуда? Кто их знает? Наследие прошлого, пережитки…
– А откуда ж пережитки, если нарушители-то совсем не старые и в прошлом-то и не жили?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48