– Без них мы бы пропали. Их Надька привела.
Надька выступила вперед.
– И ничего подобного. Сами пришли, – и гордо задрала голову. – Принимайте стог. Пионерский!
Мы с благодарностью посмотрели на нее. Рой толкнул ее в бок:
– Вот бы ее к нам в отряд. А ты говорил!
Председатель крепко пожал Вениамину руку и сказал официально, но очень тепло:
– Большое спасибо, товарищи пионеры! Придется вам меду выписать.
– Мы не за мед старались, – обиделся Гринберг.
– Конечно, не за мед, – поддержал его Грунькин. – Но мы его, мед-то, страсть как любим!
Все засмеялись, председатель – тоже.
– Ну, раз так, завтра пришлю бидон.
Новые друзья провожали нас до самого лагеря. Мы шли и громко пели:

По улицам шагает
Веселое звено.
Никто, никто не знает,
Куда идет оно.

Вениамин шагал впереди, размахивал руками, подпевал во все горло. Я смотрел на него и удивлялся. Я думал, он нам даст нахлобучку, а он радуется. Непонятный все же народ – эти взрослые!
Грунькин шел, обнявшись с Колькой, и они живо рассуждали на отвлеченные темы.
– Система премирования, – говорил Грунькин, – это неплохая система. Если нас поощрять, то мы можем горы свернуть Гималайские.

…И если кто споткнется,
В дороге упадет,
Тот встанет, отряхнется
И по-прежнему споет:
Если с песенкой…




Часть 4.
А ты нашел свое море?

Мы пираты все же не такие:
Мы – хорошие, а те плохие!
(Грунькин. Баллада о Джоне Спинглере).

Глава 1.
А ты нашел свое море?


Об этом вечере поэт Грунькин, на которого наконец-то нашло вдохновение, оказал так:

Был вечер тихий,
Рожь шумела,
А мы сидели у плетня…

Вечер был действительно тихий.
Но ржи не было и плетня тоже. А сидели мы под деревьями на ступеньках веранды. Здесь был весь наш отряд. Девчонки весело пели под баян: «Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо»…
Перед верандой слабо мерцал костер. Он уже прогорел. Загадочно светились красно-черные угли. И когда налетал ветер, по ним пробегали, словно пританцовывая, яркие трепетные огоньки.
Вениамин задумчиво шевелил палочкой чумазые картофелины, и большие тусклые угли рассыпались на сотни маленьких, ярких, как фейерверк.
Песню подхватили мальчишки. Вениамин подбросил в костер сучья, и яркие блики пламени заплясали на лицах, на блестящих кнопках баяна, на темных стеклах веранды. В небо заструились искры. И они были похожи на крохотных сверкающих парашютистов, которые по какому-то странному недоразумению летят вопреки всему с земли в небо.
Потом все замолчали. И стало совсем тихо. И только «разговаривал» костер: спорил, ворчал, шептал и охал, словно спросонья.
А вдалеке были видны огни нашего города. Яркие «бусы» телевизионной вышки… А вон та зеленая неоновая реклама установлена на крыше нашей школы. И мне даже кажется, что я разбираю давно знакомые слова: «Соблюдайте правила уличного движения». А если свернуть от школы налево, то попадешь на нашу улицу. Она сейчас шумная, веселая. Рядом с нашим домом парк, на ограде которого постоянно висит один и тот же щит с полустертой надписью: «Сегодня танцы». И даже зимой, когда ворота парка закрыты на замок, щит по-прежнему объявляет, что сегодня танцы, игры, аттракционы… Ночью, когда спишь на балконе, до двенадцати невозможно заснуть – из парка несется музыка, смех, милицейские свистки…
Вениамин начал делить картошку. Каждому досталось по одной.
Я разломил свою надвое, посыпал солью и съел вместе с хрустящей обугленной кожурой. Отличная вещь, картошка! После нашего мощного ужина даже на бананы не взглянешь. А для печеной картошки всегда место найдется.
– Вень, а ты море видел? – вдруг опросил Ленька.
– Видел… В кино…
– Шутишь!… – обиделся Ленька.
– Ей-богу!
И все засмеялись.
– Нет, правда?
– Ну, если правду – то один раз, из поезда.
– И больше никогда? – удивилась Маша Пашкова.
– Да вот так, – смутился Вениамин. – Не довелось…
– Море всюду, – вдруг ни с того ни с сего сказал Спасибо.
– Только его искать надо, – добавил я, а все почему-то захохотали.
– А ты нашел свое море? – снова спросила Маша у Вениамина.
– Нашел.
– Это физику-то, да? – пренебрежительно заметил Грунькин.
– А что ты знаешь о физике? – усмехнулся Вениамин.
– А все! – вгорячах выпалил Грунькин.
– Мы же физику не проходили, – дернул его за рукав Спасибо.
– Это ты не проходил! – гордо сказал Грунькин. – А я на три класса вперед все учебники прочитал!
Девчонки смотрели на Грунькина с уважением.
– Он отличник! – загалдели они. – Он знает!… Круглый пятерочник!… Стихи пишет!…
– Верю, – сказал Вениамин – А можешь ты решить одну задачу?
– Условие?
– Ты пришел ко мне домой…
– Ну, пришел…
– У меня на столе стоит графин с водой.
– Ну, стоит.
– Одна его сторона на солнце, а другая в тени…
– Ну, и что?
– А почему та сторона, что на солнце, холодная, а в тени – теплая?
– Хм, – задумался Грунькин. – Яснее ясного! Лучи солнца, проходя через стекло и преломляясь в воде, отражаются на другой стенке…
– Ну, и?
– И нагревают ее! – Грунькин победоносно поглядел на Вениамина.
– Вот это да! – восторженно прошипел Ленька. – Знает!
– Все гораздо проще, – сказал Вениамин. – Просто перед тем как ты пришел, я переставил графин. И та сторона, которая успела нагреться, оказалась в тени.
Все грохнули.
Вениамин подбросил в костер хворост.
Грунькин сосредоточенно рассматривал свои башмаки и не поднимал головы.
– Отличник! – загалдели девчонки. – Он всегда!… Хвастун!… А еще спорит!…
– Ничего, ничего, – защищал его Вениамин, – бывает…
Конечно, бывает. Чего только не бывает, все бывает!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48