С материковых крыс станется: распустят слюни и скажут, что Йенсен не должен был принуждать Свэна к подобной расписке. Прошли времена, когда охотники решали споры собственным судом мужчин. Теперь в ход пошли законы и всяческое крючкотворство. Тут можно ждать любой пакости…
И что же, что следует из этого?..
А прежде всего то, что Свэн не должен иметь возможности оспаривать эту вполне справедливую сделку.
С этой мыслью Йенсен подошел к краю трещины.
— Послушай, Яльмар, — сказал он насколько мог дружески, — ты должен дать мне слово, что не станешь оспаривать эту расписку.
Сквозь донесшееся снизу всхлипывание Йенсен едва разобрал:
— Ты человек или нет?.. Дай веревку.
«Ишь хитрец, — подумал Йенсен, — ответа ведь не дал». И он крикнул:
— Ты меня не проведешь! Я должен знать, что ты не станешь хитрить, когда я тебя вытащу.
Ответом ему был плач утратившего власть над собой Свэна.
Йенсен в раздумье постоял над пропастью. Ведь если этот недотепа распустил нюни и хитрит уже сейчас, когда его жизнь в его, Йенсена, руках, то стоит ему почувствовать себя в безопасности…
— Не валяй дурака, Яльмар, — крикнул Йенсен. — Скажи только, что ты обещаешь быть честным.
Рыдание внизу прекратилось.
Казалось, Яльмар не слышал того, что говорил Кнут, и видел только его глаза. Он приподнялся на руках, и из его перекошенного рта вырвался нечленораздельный крик.
— Ты… ты… — это было единственным, что разобрал Иенсен.
Свэн вскинул кулак, чтобы погрозить Йенсену. Испуганные этим движением собаки Свэна метнулись и соскользнули с уступа. Грохотом, гулом и воплями преисподней брызнула ледяная пропасть в лицо Йенсена. Почва поползла у него из-под ног. С шевелящимися от животного ужаса волосами он бросился прочь от трещины.
Прочь! Прочь!.. Как можно дальше!
Уже сидя в избушке, он ясно представил себе, как, увлекаемые собаками, скользнули в пропасть и сани. А за санями… Да, конечно, за санями и Яльмар…
Йенсен долго сидел, тупо глядя на крошечный огонек пятилинейной лампочки, и думал о том, что теперь будет. Ведь если судьи скажут, что он должен был сначала вытащить Свэна, а потом уже торговаться…
Глупости! Никто не имеет права требовать чего-либо, пока не сговорились о цене!..
И все-таки…
Записная книжка Свэна лежала открытой на странице, где начиналась запись добытых мехов. Но Йенсен не смотрел на эту запись. Его взгляд был по-прежнему устремлен на мигающий язычок лампы, в которой догорали последние капли керосина. Перед Йенсеном стояла недопитая бутылка спирта; рядом — закопченный до черноты чайник с растопленным снегом и пустая кружка. Казалось, Йенсен забыл даже о намерении хлебнуть разбавленного спирта, чтобы хорошенько уснуть и не слышать раздававшегося за стенами избушки воя собак.
4
Погруженный в зимний полусон, Нью-Олесунд казался мрачным, совсем нежилым. Только в стороне шахты изредка грохотали пробегающие на высокой эстакаде вагонетки с углем. Впрочем, шум от порожняка был еще больше. Но вагонеток было так мало, они катились так редко, что, в общем, это почти не нарушало царившей в поселке тишины. Домики шахтеров на краю поселка темнели толевыми стенами по сторонам глубоких снежных траншей — улиц. По одной из таких траншей, поскрипывая полозьями, двигались двое тяжело груженных саней. Йенсен правил собаками, направляя их к высокому дому, стоящему немного на отшибе, в стороне бухты, там, где было совсем тихо, так как туда не долетали даже грохот вагонеток и свисток паровозика-кукушки.
Добежав до дома, Йенсен уложил собак и привязал вожака. Старательно отряхнул налипший на ноги снег и взошел на высокое крыльцо. Из отворенной двери на улицу упала полоска яркого света.
— Господин губернатор дома? — почтительно спросил Йенсен, держа шапку в руках.
Его впустили в дом, и дверь затворилась. Исчезла падавшая на снег полоска света.
Разговор Йенсена с губернатором не затянулся. Разрешение на вывоз с острова мехов, добытых самим Йенсеном и принадлежавших прежде Яльмару Свэну, было написано по надлежащей форме. Ведь Йенсен предъявил собственноручную расписку Свэна в том, что весь свой промысел за этот год тот уступил своему компаньону Кнуту Йенсену!
Закончив официальную часть беседы, губернатор подал Йенсену руку:
— Желаю счастливого пути, господин Йенсен. Вы умно делаете, что хотите остаться на материке. С вас, пожалуй, довольно. Хоть на моей обязанности и лежит колонизация этой земли, но я в глубине души все-таки думаю, что гораздо лучше для детей нашей Норвегии искать счастья в других местах. Не один из тех, кто оставался здесь в поисках богатства слишком долго, не заработал ничего, кроме смерти или помутнения рассудка.
— Еще бы, — самодовольно ответил Йенсен, поглаживая бороду. — На охоте шулерство не помогает. Нужны твердая рука, точный глаз и крепкие ноги, — Йенсен натянуто рассмеялся, — такие, как у одного молодца по имени Кнут Йенсен.
— О! — с улыбкой воскликнул губернатор. — Кажется, я знавал этого Йенсена! — И он похлопал охотника по плечу. — Но ведь таких честных и трудолюбивых малых, как вы, к нам попадает немного. В этом-то и беда. Взять хотя бы вашего друга Свэна. Неплохой человек, насколько я знаю. Но какой же он охотник для наших мест?! Наша природа и наш зверь даются в руки только смелым и трудолюбивым людям.
Йенсен все время ждал вопроса о том, где остался Свэн, почему он не пришел в Нью-Олесунд, каковы его планы на следующий сезон. Хинлопен того и гляди вскроется, и тогда Свэну придется сидеть на Норд-Остланде, пока туда не заглянет какой-нибудь промысловый бот. А ведь этого может и не случиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29