Но, увы, почтенный гость не обращал на неё никакого внимания. Мысли Макарчера были заняты нерадивостью заносчивого тупицы Баркли. Если бы не крепкие связи Баркли с домом Рокфеллера, Макарчер давно выкинул бы его ко всем чертям: этот самонадеянный лентяй может в конце концов испортить всю игру в Китае. Одним словом, американскому главнокомандующему было не до кокетства хозяйки. Он не без умысла шепнул ей, что один из двух прилетевших с ним штатских американцев, мистер Фостер Доллас, не просто адвокат, а своего рода «альтер эго» Джона Ванденгейма. Макарчер знал, что делает: при этом известии искусно подведённые глаза Сун Мэй-лин плотоядно сузились, и «первая леди Китая» накрепко присосалась к Долласу. Её недаром называли «министром иностранных дел Чан Кай-ши». Имя Ванденгейма тотчас ассоциировалось у неё с деньгами, которые, быть может, удастся вытянуть из уродливого рыжего адвоката. Чтобы коснуться руки Фостера, она сама передавала ему чашку, сама протягивала тарелочку с печеньем. Можно было подумать, что прикосновение к покрытой рыжими волосами потной руке Фостера доставляет ей неизъяснимое удовольствие.Быть может, чары китаянки и заставили бы Фостера совершить какую-нибудь глупость, если бы, на его счастье, на вечере не появились бывший премьер гоминдановского правительства, брат хозяйки, Сун Цзы-вень, и её сестра, жена министра финансов Кун Сян-си.Между тем гости американцы, руководимые чувствовавшим себя здесь полным заместителем хозяина (и не без оснований) Ченнолтом, отыскали уединённый уголок, где можно было болтать, не боясь быть подслушанными.Сегодня Макарчер выглядел сумрачнее обычного. Сдвинув к переносице густые брови, он слушал болтовню Буллита. А тот, как всегда в своей компании, говорил всё, что приходило в голову: свежие политические новости, привезённые из Вашингтона, перемежались анекдотами и сплетнями.Вдруг Буллит хлопнул себя по лбу:— Друзья мои! Едва не забыл, знаете ли вы, что случилось сегодня в Тяньцзине, почти у меня на глазах?— Знать обо всём, что умудряется «видеть собственными глазами» всякий лгун, слишком большая нагрузка для моего мозга, — с откровенной издёвкой проговорил Макарчер.Буллит пропустил насмешку мимо ушей.— И тем не менее, если вам дороги ваши трусы, Мак…— Не советую вам, Уильям, проходиться даже на счёт моих трусов, — мрачно перебил Макарчер.— Счастье, что мы с вами янки, Дуглас. Оказывается, гораздо хуже быть англичанином. Послушайте, что случилось в Тяньцзине…— Ну, выкладывайте, что вы там «видели собственными глазами», — снисходительно пробормотал Баркли.— Буквально в двух шагах от сеттльмента китайцы поймали какого-то джентльмена весьма почтенного вида, сняли с него штаны и, дав ему под зад, пустили обратно, в сеттльмент.— Белого человека?! — сквозь зубы спросил Макарчер, угрожающе приподнимаясь в кресле.— Правда, они тут же сжалились над ним и отдали ему штаны. А когда наш консул поднял бум…— Что вы сказали? — выходя из себя, прорычал Макарчер. — Наш консул? Так дело шло об американце?!— Китайцы принесли извинения: толпа приняла того джентльмена за англичанина.Все присутствующие, кроме Макарчера, рассмеялись. Генерал же сердито оглядел собеседников.— Сегодня с американца спускают штаны по ошибке, а завтра спустят без всякой ошибки… В этих местах престиж белого человека должен стоять так высоко, чтобы никто не смел поднять на него руку.— Всякого белого? — спросил Буллит и насмешливо сощурился. — И русского тоже?Макарчер сделал гневное движение рукой.— Кроме русского, всякий белый должен быть неприкосновенен, табу! — Он порывисто обернулся к Баркли: — У вас под носом творится чорт знает что, а вы об этом даже не знаете. Вы идиотски ухмыляетесь болтовне Уильяма, вместо того чтобы повесить негодяев, позволивших себе посмеяться над янки. Эдак вы тут не продержитесь. Если бы у меня в Японии… — Он угрожающе сжал кулак, но, не договорив, опустил его и неожиданно спросил Баркли: — Какого чорта вы тянете с монгольским делом?— Я хотел знать, при чем там Паркер?— Какой Паркер?— Из ОСС.— А какое вам дело до Паркера и ОСС?— Он тоже оказался участником этой истории. Тут елозят их люди.— Тем лучше, — неохотно ответил Макарчер. — Общими усилиями мы скорее добьёмся успеха.— Или спутаем карты.— Передо мною отвечаете вы. До остальных мне нет дела.— Хорошо, но если игру веду я, то пусть остальные убираются с поля.— И тогда вы берете на себя ответственность? — Макарчер испытующе уставился на Баркли. Он не любил этого генерала, так как сам был самонадеян и не терпел ничьего вмешательства в свои дела. Если бы можно было ценою провала монгольской операции скомпрометировать Баркли, Макарчер сделал бы это, но Баркли со всеми потрохами не стоил такой ставки.Таково было мнение Макарчера об его ближайшем помощнике по Китаю. Но не последним обстоятельством в их отношениях было то, что Баркли являлся фактическим хозяином «Хуанхэ дамм корпорейшн» и «Янцзы электрикал продактс». От него зависело, удастся ли Макарчеру приобрести в этих компаниях то положение, к которому он стремился. Поэтому обычно несдержанный и не стесняющийся в выражениях дальневосточный вице-король его величества американского капитала старался на этот раз взять себя в руки и довольно спокойно заявил:— Хорошо, можете дать под зад этому Паркеру и кому угодно ещё, но с тем, что не позже чем через неделю…— Праздник в Улан-Баторе состоится только через десять дней.— Пусть будет десять дней. Но через десять дней самолёты Ченнолта должны начать переброску солдат Янь Ши-фана в Монголию.— Сначала Ченнолт должен обеспечить чистый воздух на главном оперативном направлении, — возразил Баркли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23