— А когда приедет Маша? — опять невпопад спрашивает Смольников, словно не слышит никого вокруг.
— Вроде должна уже быть, — Жантик поднимает голову, оглядываясь назад, в сторону двери. — Она на рынок поехала...
— Все ясно, — вздыхает Смольников. Он поднимается, обходит сидящих и направляется к балкону. Распахивает дверцу, чтобы впустить в комнату немного свежего воздуха.
— Ой, не надо! — протестует кто-то, поднимая голову от своей тарелки. Действительно, полуденный воздух настолько жарок, что Смольников тут же захлопывает дверцу обратно. Аккуратно огибая стулья, он направляется в другие спальни, но там еще хуже. В пустых комнатах сумрачно и жарко, словно кто-то включил на всю мощность батареи отопления. Когда Саша снова возвращается за стол, Омаров что-то увлеченно рассказывает, стараясь перекричать музыку.
— ...Да, было время! — мечтательно говорит он, откинувшись на спинку стула. — А еще помню, был у нас такой прикол! Допустим, вы строите клиенту дом или коттедж. А клиент попался гнилой, бабки не платит или предъявляет вам претензии. У нас, у строителей такое бывает, что уж греха таить. Вот тогда, чтобы проучить клиента раз и навсегда, вы берете обыкновенное куриное яйцо...
— Яйцо? Зачем? — перебивает его Саша, обмахивая лицо ладонью.
— Это тонкое дело, Саша! — отвечает Омаров, нагоняя интригу. — Нужен точный глаз!
— Ты не отвлекайся, дело говори! — требует лысый толстяк, тоже заинтересовавшись разговором. Затем подает знак Мамеду, чтобы он сделал магнитолу потише.
— Короче, берете яйцо, сырое куриное яйцо и закладываете его в стену строящегося дома. Потом замуровываете и покрываете облицовкой.
— И что будет? — спрашивает толстяк.
— Вонять будет, вот что! В доме будет постоянно пахнуть тухлым яйцом. До скончания века! — сказав это, Омаров в запале бьет кулаком по столу, для пущего эффекта. Публика, как по команде, начинает гоготать над его рассказом.
— Вот тебе на! — весело кряхтит толстяк, обливаясь потом. Остальные тоже шумят и качают головами, дивясь смекалке строителей.
— Да у нас, таких масонских приколов — валом! — вдохновенно откровенничает Жантик. — Вот, к примеру, помните, землетрясение было в Армении, в городе Спитаке?
— Помним-помним! — отвечают все в разнобой.
— Вот об этом и будет мой следующий рассказ...
Саша не выдерживает и направляется в коридор, чтобы постоять немного на лестничной площадке. Он достает из кармана сигареты, открывает дверь и... просыпается.
3 часа после инфицирования
...Ему с трудом удается разлепить веки. Вязкая слизь налипла на ресницы, и Саша инстинктивно заморгал глазами, чтобы прочистить их. Он нашел себя лежащим на полу, лицом вниз. Рядом кто-то хрипел, жалостливо, как уставший плакать ребенок. «До чего же холодно!» — подумал Смольников, ощущая болезненный озноб, от которого хотелось подобрать ноги и сжаться в клубок.
Когда он повернул голову — а это далось ему тяжело — он увидел Омарова, совсем близко от себя, лежащим на спине. Значит, пока они спали, оба свалились на пол. Губы у Жантика покрылись сероватой корочкой, по лицу разлился нездоровый румянец. Он лежал без памяти или был в бреду, потому что голова его непроизвольно подергивалась, а грудь вздымалась тревожными беспорядочными рывками.
— Маша! — позвал хозяйку Смольников, пытаясь приподнять и развернуть лицо. Но сделал это слишком резко, и на голову накатила волна тупой ноющей боли. Тогда он попытался выбросить вперед руку. Ему это удалось, но он понял, что нарушил сейчас какое-то потайное равновесие своего организма, грубо качнув одну чашку весов. Нечто тяжелое и чужое всколыхнулось в животе, медленно поползло по груди, затем по гортани и вывалилось наружу пенной рвотной массой.
— Маша! — опять позвал он на помощь, уткнувшись лицом в горячую лужицу. Закрыл глаза и вдруг почувствовал, что опять засыпает и уходит в свою жаркую шумную гостиную, где уже слышит музыку, ощущает запах сигарет. Ему становится плохо при мысли, что он опять окунется в эту тошнотворную духоту. Смольников делает нечеловеческое усилие, чтобы удержаться на плаву, не дать лихорадке увлечь его в свой гибельный омут.
— Что здесь происходит? Саша! Жантик! — услышал он чей-то голос. Не сразу понял, что кричит Маша, голос казался очень далеким. Она тронула его плечо.
— Саша, что с тобой? Что с вами?!
Она схватила его за руку, пытаясь перевернуть лицом вверх.
— Руслан! Сюда, быстрее! — раздался ее голос, но Саша уже неминуемо ускользал от нее, снова поднимаясь по воображаемой лестнице и открывая знакомую дверь.
— Саша, ну куда ты сквозанул?! Не отрывайся от коллектива! — звучит голос Омарова. Смольников вернулся в квартиру и стоит теперь в коридоре, не решаясь войти в гостиную. Он видит часть стола, где сидят толстяк и близнецы-братья. Кажется, теперь он догадывается, кто они такие. Эти люди сегодня ночью принимали у них товар и расплачивались с ними за работу. Вот этот лысый, он сидел в машине, а эти двое грузили ящики. Он отсутствовал в гостиной как минимум час, потому что гости уже изрядно были пьяны, судя по надсадному смеху и беспорядочной жестикуляции. Ему не хочется идти туда, но оставаться в коридоре он тоже не может. Лучше, все-таки, сидеть с людьми, чем врозь.
— Ну, пацаны, чпокнем по сто грамм! — говорит толстяк, подсовывая Жантику свой маленький граненый стакан. Он яростно утирается платком, глядя, как золотая струйка напитка заполняет собой стекло.
— За что пьем? — слышится чей-то голос.
— Предлагаю за женщин! — заявляет один из близнецов, здоровенный русский парень.
— Блин, Смола, ты идешь или нет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21