..
Замминистра помягчел.
- Я надеюсь на тебя, Василий...
Общение со Скубилиным всегда действовало на него успокаивающе.
- И прошу. Убедись во всем сам. Дойди до каждого. Никому не доверяй! Особенно... Короче, ты знаешь.
Жернаков имел в виду скубилинского зама - Авгурова.
- Главное сейчас только это. Съезд, депутаты... Отбрось остальное. Одним нераскрытым разбоем больше, одним меньше - невелика беда... А вот если допустим что-нибудь крупное... Да еще с делегами...
- Согласен...
- Никого не жалей. Другую работу всю по боку. Что твои начальники розысков? Вламывают?
- Гоняю, как собак, Борис Иванович. Сейчас сразу после заслушивания еду на вокзал к Картузову. Они там с ночи сидят. Генеральная репетиция...
Жернаков поостыл.
На прощанье поинтересовался:
- Как у Картузова с тем делом?
- По серийным убийствам?
- Да.
- Убийца сидит.
- Да знаю, что сидит... - Жернаков не любил, когда его не понимали с полуслова. - Жалобы-то от него идут. Во все концы...
- Со свидетельской базой туго! Там кавказцы-картежники, каталы... Эти на месте не сидят!
- Я и говорю! Может освободить его к черту, пока эта карусель в Москве... Потом разберемся...
- Там начальник розыска-упрямец... - Скубилин замялся. - Игумнов...Я докладывал...
- Гони и его! Не видишь, что происходит?! Если, что случится - Ильин и Авгуров церемониться с нами не станут...
НАЧАЛЬНИК РОЗЫСКА ИГУМНОВ
Телефон на полу, у кровати, протарахтел негромко и сухо, словно жесткокрылый жук-носорог в спичечном коробке.
Игумнов - тридцатичетырехлетний начальник розыска - крепко сбитый, крутой, с тусклым рядом металлических верхних зубов - еще не отходя от сна, подхватил трубку. Взглянул на часы.
Было начало четвертого. Звонил дежурный:
- Приказ: срочно прибыть в отдел.
- Что -нибудь случилось?
Дежурный был своим. Не стал темнить.
- Сам знаешь. Приезд делегатов...
- Не сегодня же! Ты чего?!
- Штабная игра. И проба заодно...
Игумнов беззвучно выматерился, подошел к окну..
Все намеченное с вечера летело в тартарары.
Близко, на лоджии, обмирали голуби. Они прилетали поздно, когда все спали, и исчезали утром, оставляя вещественные знаки ночной миграции.
Он быстро оделся.
Жена лежала с закрытыми глазами. Но Игумнов знал: она не спит. Он и сам плохо спал в ее огромной по обычным меркам четырехкомнатной квартире на Тверской-Ямской.
За голубями, по другую сторону улицы, в двенадцатиэтажке, окна были темны. Рядом с аркой, внизу, крутилась подозрительная пара. В доме жил вновь избранный первый секретарь МГК, переведенный из Свердловска. Фамилию Игумнов не запомнил, да она и не нужна была. Мало ли их назначают и снимают вокруг.
"У них своя свадьба, у нормальных людей - своя..."
- Вызывают? - Жена так и не открыла глаза.
- Спи...
Он положил ладонь ей на затылок.
" Классически правильные пропорции. Ясность и полное ототсутствие двоемыслия..."
Высшей номенклатуре в своих семьях удавалось иногда выращивать по-настоящему совершенные экземпляры.
Когда они поженились, ее номенклатурная родня была в трансе от этого выбора. И продолжала так оставаться все это время.
- Пока...
Он вышел на лестницу. Осторожно прикрыл дверь.
Дом был необычный. Огромная лестничная площадка на две квартиры размером напоминала вестибюль обычного кинотеатра.
"ХХVII Създу любимой Партии - энергию и жар нащих сердец" - висело рукописное обращение в подъезде. Внизу шли подписи жильцов.
Громкие фамилии, известные когда-то каждому школьнику. Ныне - сплошь персональные пенсионеры, бывшие функционеры партии...
" Номенклатура..."
Мимо дремавшей консьержки Игумнов выскочил наружу.
В переулке было пусто. Транспорт еще не работал. На нескольких пожарных машинах впереди развешивали навязшие в зубах лозунги - наглядную партийную агитацию:
"Встретим Съезд новыми трудовыми..."
Окончание Игумнов не увидел, двинулся к стоянке такси.
Там тоже все было красно от транспарантов.
Знобкая февральская изморозь, пока он искал такси, казалось, еще больше усилилась.
Поодаль, на Тверской разгорался скандал: шедший в парк автобус вломился в фургон аварийной помощи с предсъездовским оформлением.
Поломанные ЦКовские призывы валялись вдоль тротуара. Гаишники ночной смены составляли протокол, переругиваясь, замеряли тормозной путь.
"Совсем заколебали со своим съездом..."
А между тем на службе было много неотложных дел.
И первое - арестованного серийного убийцы Бетина, сидевшего в " Матросской тишине".
Дело не было из громких.
Просто: из месяца в месяц поступали заявления об исчезновении молодых женщин - из тех, кто прилетал в столицу ночными воронежскими авиарейсами...
Уголовные дела не возбуждались. Никто не хотел висяков. Начальство этого не любило. За это по головке не погладят.
Заявления о розыске пропавших жен и дочерей путешествовали по московским отделениям милиции и возвращались назад - по месту постоянной прописки исчезнувших - в Воронеж...
" Нет трупа - нет дела..."
Общим в судьбе всех жертв было одно.
Все женщины прилетели в Москву поздно, когда автобусы и электрички уже не ходили. Так возникла версия о том, что все преступления связаны с извозом, с предложением услуг по перевозке припозднившихся пассажирок на стоянке в Аэропорту...
Так и оказалось в действительности.
Убийцами были два водителя Раменского таксопарка. Один из них подходил к женщинам, сетовал на то, что возвращается в Москву порожняком. Обещал скидку. По дороге под видом пассажира к нему подсаживался сообщник.
Преступники увозили свои жертвы в лес, в Подмосковье и там убивали, предварительно ограбив и надругавшись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113