– На семь шестнадцать, а по пятницам и вовсе на семь двадцать девять!
Денисов понял, что не ошибся. Порываев хотел что-то добавить, но его позвали.
Денисов прошел в дальний отсек. Молоденький милиционер без пальто, в форменном мундире, по-домашнему, бродил лабиринтами камеры хранения, следуя какой-то известной ему одному системе – наступая на белые мраморные квадраты и старательно пропуская другие.
В углу стояло несколько деревянных тумбочек-подставок, для пользования ячейками верхнего яруса. Денисов присел на одну из них. Здесь, вблизи стальных сейфов с их ячейками и шифраторами, мыслилось значительно яснее и четче, чем в кабинете.
В том, чтобы открыть ячейку, в которой вместо шифра набран год рождения, ничего трудного нет. Не надо даже примерно знать возраст пассажира: число возможных цифровых перемещений существенно уменьшится. Вместо десяти тысяч, как обычно, останется сорок-пятьдесят. Но как преступник узнает, в каких ячейках набран год рождения и в каких нет? Ведь не крутит же он все шифраторы подряд!
Денисов достал блокнот. Кроме новогодней записи о младшем лейтенанте флота, здесь была еще одна, сделанная наспех, той же ночью. Денисов с трудом ее разобрал.
«Работник автоматической камеры хранения, которого все на вокзале знают, не станет совершать кражи подобным образом, – Денисов записывал слова полностью, не любил и не умел сокращать, за что на юрфаке получил прозвище Медлитель, – перемещая похищенные вещи из одной ячейки в другую, он вдвое увеличивает вероятность быть замеченным дежурным сотрудником милиции либо администрацией».
Денисов еще утром хотел сказать об этом Блохину, но за весь день они так и не увиделись. После допроса Орлова Блохин уехал в Белые Столбы, проверяя показания Порываева.
Теперь Денисов внес в блокнот дополнительные записи:
«Преступник переносит вещи в другую ячейку, чтобы как можно меньше времени находиться у обворованной. Вывод: он не знает в лицо хозяина вещей».
И еще:
«Преступник берет только деньги и ценные вещи. Чтобы украсть из трех ячеек, он, наверное, открыл десять. Отсюда странные и на первый взгляд бессмысленные перемещения чемоданов, о которых говорил механик».
1 января, 17 часов 20 минут
На дверях ближайших столовых висели стандартные объявления «Санитарный день». Денисов сел в троллейбус и стал смотреть в окно, подыскивая, где бы можно было поесть.
В одном переулке он увидел подъезд, к которому небольшими группами шли люди. Подъезд был неярко освещен, но в боковом огне мелькнули витрина буфета и белый халат.
Уже внутри он узнал, что здание арендовано клубом служебного собаководства для ежегодной отчетной конференции. Регистрация делегатов заканчивалась, с началом работы совещания должен был закрыться буфет. Тем не менее Денисов успел плотно подкрепиться стаканом сметаны, холодными сардельками, пирожками с мясом, выпить чаю и бутылку лимонада. У него сразу поднялось настроение.
– По-моему, Мини-Брет немного сыроват, – заметив, что Денисов покончил с едой, доверительно шепнул его визави, мужчина с маленькими чаплинскими усиками.
Денисов неопределенно пожал плечами.
– Сыроват. Кроме того, уши у него определенно легковаты!
Стоявшая в очереди у буфета женщина обернулась:
– Зато у вашего в потомстве исчезают премоляры!
– Клевета!
Уходя, Денисов подошел к боковой кулисе и посмотрел в зал.
Все места были заняты, на сцене стоял стол для президиума. Собрание начиналось. Прямо против двери крайнее место было свободно. Удивительное чувство успокоенности поднялось в Денисове при виде этого единственного незанятого кресла – с подлокотником, уютно задрапированным пальто соседа. Раздевалка внизу не работала.
– Проходите, – шепнули Денисову, – не занято.
Он колебался не более секунды. С трудом протиснув колени между сдвинутых рядов, Денисов буквально упал в кресло. Никакая сила, казалось, уже не могла поднять теперь его с места и послать на вокзал. «Только бы не заснуть», – подумал Денисов и закрыл глаза.
Засыпая, он слышал перебранку по поводу регламента: докладчик просил час, собрание соглашалось на сорок пять минут, зная, что он все равно будет говорить час. После этого докладчик произнес первую фразу:
– В сравнительно сжатые сроки мы изжили серьезные пороки эрдельтерьеров: выпрямленность задних конечностей и растянутость корпуса…
Денисов не знал, сколько он спал. Открыв глаза, он увидел на трибуне седую женщину в жокейской шапочке. Женщина рассказывала о чем-то сугубо личном, видимо, не очень интересном. Многие ее не слушали. Пожилой мужчина в спортивном костюме что-то выкрикнул, приложив руку ко рту. Денисов прислушался.
– …Это был щенок на редкость общительный и жизнерадостный. Весь дом полюбил его. Однажды, когда нам пришлось подклеить ему пластырем уши, Крош заплакал. Он плакал, товарищи, такими слезами, что их можно было собирать в ладонь. Это надо видеть. И вот вчера нашего щенка украли…
– Ре-гла-мент! – выгибаясь сабельным клинком, снова крикнул мужчина в спортивном костюме.
Женщина в жокейской шапочке обвела глазами зал, словно отыскивая кого-то, кто сопереживал ей сильнее других. Неожиданно таким человеком оказался Денисов. История вызвала у него чисто профессиональный интерес.
– Потом мы узнали, что вор готовился к краже заранее. Мы нашли место недалеко от площадки – вор приготовил его, чтобы спрятать щенка…
– Ко-ро-че!
На обладателя спортивного костюма зашикали, но женщина в шапочке уже спустилась с трибуны.
«На какой шифр была закрыта ячейка, в которой нашлись вещи невесты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53