Тура успел спросить Азимова:
— Наших мубекских видите когонибудь?
— Нет, пожалуй, — Тулкун подал пиалу, чтобы ее наполнили.
— Давно проходила легковая?
— Недавно. В этом месяце…
Старики не смогли завладеть Турой — приветствуемый людьми, к нему уже пробирался высокий голубоглазый узбек — начальник урчашминского райотдела.
— Мне говорят, Тураака приехал! А я не верю! Первым делом, говорю, он бы ко мне зашел, к другу… Тура Халматович, почему обижаете?..
Тура поднялся навстречу. Не хотелось, чтобы сослуживцы видели его рядом с Азимовым. И не надо старика беспокоить. Тем более, что главное уже известно — ктото гоняет машину на Дарвазу в обход постов ГАИ. Интересно, выставляют ли урчашминцы круглосуточный пост у «Золотого моста»… По дислокации должен быть…
Церемонно поздоровались, обменялись вопросами о здоровье, личном, семьях, близких, общем благополучии.
— Уммат еще у вас в изоляторе? — спросил Тура, когда стало удобным заговорить о деле. Следователь, привозивший обвиняемого на место, где Уммат должен был воспроизвести обстоятельства совершенной им кражи, оставил его в Урчашме в ожидании конвоя.
— Здесь он. Нужен тебе?
— Хотел ему сказать несколько слов.
Из июльских газет:
«Прибыли первые туристы
В столичном аэропорту «Шереметьево2» совершил посадку воздушный лайнер, на борту которого группа туристов из Испании, одна из первых, прибывших на Олимпиаду.
Уже немало зарубежных гостей, которые посетят Игры, находятся в Советском Союзе, сообщили корреспонденту ТАСС в «Интуристе». В их числе — туристы Кубы, Польши, США, ФРГ и других стран…»
Казалось, что солнце выжгло из асфальта весь битум, испарилась в адской жарище вся его густая чернота, и шоссе от этого стало белым, как соляная пустыня. Колеса жирно шипели по дороге, и Большой Кореец опасливо прислушивался — не шлепает ли левый задний баллон. Всетаки — наварной протектор, на таком жутком пекле в два счета может оторваться наварок от колеса.
Диктор сообщил по радио:
«Предстоящую Олимпиаду по праву можно назвать фабрикой мировых олимпийских и национальных рекордов…»
Пак вздохнул облегченно, издали показались тополя кафе «Чиройли» — зеленое пятно в ржавом мареве. «Рано или поздно даже самой утомительной дороге приходит конец», — сказал себе назидательно Большой Кореец.
Он затормозил, приткнулся к обочине под дерево. Здесь уже стояло несколько машин. Тени едва хватало на то, чтоб чуточку рассеять зной. Кореец вышел из машины, по привычке осмотрел ее со всех сторон. Задний левый наварок был хоть куда! «Москвич» стоял, никому не мешая. Рядом под деревом притулился на сизом пятачке тени «Жигуль», шестерка. Большой Кореец уже видел его — «Жигуль» со свистом обошел у Седьмого магистрального канала. Судя по номерам, «Жигуль» прикатил чуть ли не из Навои — хозяин спешил не зря, еще далекий путь предстоял.
Кореец запер «Москвич», спустился с дороги. Сразу за шоссе начинался мутный глинистый пруд, подходивший к самому кафе. Вода коричневая, густая, даже на вид казалась горячей. Удивительно, что бойцы общепита не подают ее в виде какао. Кореец не пошел в кафе, а огляделся не спеша в этом сонном безлюдье и двинулся вдоль заборчика, огораживающего кухню и хозяйственные пристройки. Обошел заведение по кругу, ничего подозрительного не заметил. Нет, это не похоже на западню — Большой Кореец в этом знал толк. Глупости, просто нервишки шалят немного. Потрогал пистолет под пиджаком — он был горячим и влажным от пота, промочившего рубаху. Усмехнулся и открыл калитку.
По мосткам Кореец прошел под навес к столикам. Жаркая парная духота. Несколько посетителей за столиками сидели тихо, вяло ковыряли в тарелках, лениво переговаривались, равнодушно посмотрели на вновь прибывшего. Кореец направился в дальний угол, выбрал столик у самой воды.
— Обедать будете? — Официантке в грязноватом халате он явно не понравился, но почемуто она решила, что, пожалуй, не стоит его заставлять ждать.
— Обязательно, — кивнул Большой Кореец. — Чем кормите?
— Лагманы, мостова.
— Мостову. Хлеб. Минеральной воды три бутылки. Откроете сразу.
— Может, сто грамм?
Он щелкнул языком, помотал головой.
— Нет — так нет, — она вернулась к стойке, передала заказ повару, предупредила: — Поаккуратнее! Взгляни, видишь — в углу огромный кореец? Мне кажется, я его видела в Мубеке в милиции…
Вернулась она с лепешкой, с бутылками минеральной воды.
Кореец налил в стакан минералки, бросил туда же щепотку соли, медленными глотками выпил, прищурив и без того узкие щелочки глаз, и со стороны нельзя было понять — жмурится он от удовольствия или не спеша разглядывает посетителей кафе.
Потом достал блестящую металлическую авторучку — в ее корпус были вмонтированы электронные часы. На табло нервно пульсировали, нетерпеливо бились волосяные прочерки цифр — 14.09. Начало третьего, приехал вовремя. Нажал кнопочку, цифры мигнули и исчезли, нырнув в омут своего жидкого кристалла. И сразу же вспыхнули другие — 07.01. Попросту говоря — 1 июля. Нельзя сказать, чтобы эти часы были удобнее наручных, но Корейцу они нравились. Ему казалось, что в трепетном неутихающем биении цифр есть тайный смысл, намек, предупреждение.
Откудато из глубины кафе пахнуло дымком, во внутреннем дворе шашлычник колдовал над мангалом. Дым тянулся к воде. Мутная поверхность пруда пузырилась — в водоеме водились сазаны, всеядные водяные хрюшки; они стаями кидались на лепешки, которые бросали им посетители.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13