— Бронхит хронический.
Антон помедлил.
— Ваш телефон…
— Сейчас! Извините!.. Кто-то идет…
Раздались гудки.
В дежурке стало шумно. Антон перекрутил магнитофонную пленку, включил воспроизведение:
«Милиция?.. Несчастных случаев на вашем участке не было? Девушка не вернулась домой…»
Денисов поднялся к себе в кабинет, попробовал связаться по телефону с руководством Совета по туризму. Было поздно, ни один из номеров не отвечал. Еще через несколько минут в углу под потолком щелкнул динамик:
— Колыхалова, Денисов, Сабодаш! К начальнику…
У метро было безлюдно. Пустые троллейбусы объезжали огороженный щитами прямоугольник: там что-то ремонтировали. Мутно светились красные лампочки на щитах. Поток свободных такси, не останавливаясь на стоянке, правил в сторону Мосфильмовской.
Инспектор сто двадцатого отделения мерз на Профсоюзной у дома под аркой — долговязый, в куртке, в шапочке с помпоном.
— Молодой человек! — Колыхалова приоткрыла переднюю дверцу машины, достала сигареты.
Инспектор подошел, щелкнул зажигалкой. Представился:
— Борис.
— Садитесь. — Сабодаш на заднем сиденье сдвинул грузное тело, освобождая место.
— Вы и есть транспортный уголовный розыск? — удостоверился инспектор сто двадцатого.
Вместо ответа Кира спросила:
— Ребят установили? Славу?
— Фамилия его Момот. Студент… — Борис достал записную книжку. — Что-нибудь серьезное?
— Пока неизвестно. — Кира уклонилась от ответа. — Где он был сегодня?
— Катался на лыжах. Сейчас кейфует, день рождения.
— Он новорожденный?
— Не он. Верховский Володя — юрисконсульт какой-то фирмы… — Инспектор сто двадцатого отделения проинформировал: — Двадцать восемь лет, несудим. Живет вместе с бабушкой. А пируют у их друга Бабичева Евгения.
Кира в зеркале заднего вида посмотрела удивленно, инспектор поспешил добавить:
— Здесь отдельная квартира. Бабичев живет один.
— А родители?
— В Средней Азии метро строят. Один, и с ним еще собака. — Борис пояснил: — Я сам из этого дома. Поэтому в курсе всего.
— Розу знаете? — Антон не ходил кружными путями. — Анкудинову? Рыженькую?
— С Димой дружит.
— А самого Диму?
— Горяинова? Знаю.
— Он здесь?
— Вам Горяинов нужен? Тогда следует действовать через Момота.
— Почему?
— Лучший друг!
— А вообще… что они все? — вмешалась Колыхалова.
Инспектор попробовал пошевелиться — не смог.
— Как чувствовал: что-то должно случиться. Не нравились они мне… Вино, тряпки. Правда, музыку любят, интересуются. — Ему все же удалось потеснить Антона. — Держатся замкнуто, особенно не подпускают. Называют себя «компанией».
— Много их?
— Человек одиннадцать. Мозг у них не Момот и не Верховский, хотя он и старше всех. Бабичев Женька… Момот Славка — это исполнитель. И опять же свой юрист — Верховский.
— Почему он справляет рождение не у себя? — спросила ККК.
— Площадь не позволяет. Да и не побезобразничаешь: бабушка!
— Покажете их? — спросил Денисов.
— Не знаю. Вас трое все-таки…
— Один. — Кира погасила сигарету. — Вот он, Денисов.
— Одному можно, — согласился инспектор. — Пальто оставим у моих знакомых. — Он немного отогрелся, несколько раз осторожно хлюпнул носом.
— А как войти? — спросила Колыхалова.
— На дни рождения, праздники приходят без приглашений. Так принято!
Через двор шли в таком порядке: Борис, Денисов, Кира.
Денисов обратил внимание: двор большой, с выходом на Профсоюзную и Нахимовский проспект. В центре скамейки, столы. Дорожки аккуратно расчищены после снегопада.
— Мы не растеряем друзей, когда они начнут расходиться? — От ККК не ускользнула сложная география двора.
— Позвоните, чтобы ваши подъезжали к двадцати трем. Парней здесь будет много. — Борис показал на крыльцо: — Нам сюда.
Темный подъезд обдал стойким запахом апельсинов.
— Магазин «Овощи-фрукты». Овощехранилище как раз под нами, — пояснил Борис.
На лестнице гремел магнитофон, разнося тяжелый рок на любителей. Пока они поднимались, рок сменил голос певца.
— Маккартни, — шепнула Денисову Колыхалова. — Моя любовь…
На третьем этаже дверь оказалась открытой. Свет на площадке не горел.
— Сюда. — Борис шагнул в квартиру.
В прихожей было тоже полутемно. Инспектор закрыл дверь, щелкнул выключателем.
— Раздевайся, зеркало там. — Он кивнул Денисову в узкий коридорчик.
Из комнаты вышел парень в свитере. Увидев Бориса, приветственно махнул рукой.
— Алексей, — представил его инспектор сто двадцатого.
Они пошептались. Алексей снял с вешалки пиджак.
— Он проводит. — Борис хлопнул Алексея по плечу, обернулся к Денисову: — Мы с капитаном Колыхаловой будем ждать здесь.
— Пошли? — Алексей открыл дверь.
Лестничный колодец был опять наполнен громом бит-музыки. Скользнул лифт, остановился выше этажом, кто-то помешкал, затем дважды металлически щелкнула дверца. Алексей предпочел подняться пешком, Денисов не вмешивался. На неосвещенных лестничных площадках, у окон, стояли и сидели. Алексей с кем-то поздоровался, ему ответили. Пустая бутылка, которую Денисов задел, завертелась со скрежетом.
— А-а-а-а-а-а! — где-то выше отчаянно закричал певец, воздух вокруг задрожал.
— «Панасоник», — шепнул Алексей. — Отличная машина.
Обитая коленкором дверь оказалась открытой. Они вошли.
В полутьме квартиры двигались танцующие — длинноволосые, молчаливые. Из установленных по углам динамиков доносились оглушающие удары музыкальных авангардистов. Стараясь никого не задеть, Алексей и Денисов прошли в темноту комнаты. Алексея знали все. Никто не обратил на них внимания.
Во второй комнате на кушетке против двери молча полусидели, полулежали трое гостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41