В дальнейшем союзников предполагалось резко сменить, получив за это дивиденды с нынешних своих противников. Сегодняшние враги автоматически становились союзниками, как только «Рассветбанк» своими руками расправился с их врагом — в частности с Серым… Такова была стратегия. Самое рисковое было на нем — на Гореватых. Юра, президент, осуществлял чисто представительские функции. Ездил по миру, фотографировался, совершенствовал английский. Он же, Гореватых, будто и не оставил комитетскую службу. То же начальство, те же коллеги, подчиненные… Были, правда, у него теперь и собственные счета за рубежом, и достаточно большие, но была и новая ситуация, и руководство с этим считалось. Комиссионные шли и на их личные счета тоже — было хорошо всем. Вроде разумного эгоизма Чернышевского…
Служба стала не менее опасной, чем прежде. Время, когда противниками да и союзниками были такие же, как он, разведчики-профессионалы, ушло. Их заменили уголовники. Разборки происходили и в России, и за рубежом. Иногда, если компромисс становился недостигаем, с наиболее упертыми из криминального мира происходили несчастья — их находили убитыми, взорванными в собственных машинах… Однако предпочтение отдавалось переговорам. Суд мафии, готовившийся заседать в Иерусалиме, требовал вернуться к существовавшему в Москве первоначальному положению, угрожая персональными санкциями. Приглашение на суд было направлено в «Рассветбанк» в виде частного письма. «…Израильское „савланут“, или „терпение“, дает возможность обо всем договориться…» Адресат щеголял ивритом. В незатейливых филологических изысканиях скрывалась плохо завуалированная угроза… «Жизнь» на языке Библии имеет только множественное число. А «смерть» существует и в единственном, и не в женском, как на Руси, а именно в мужском роде.
«Но ничего: мы и сам с усам…» Система нанесения превентивных ударов и физического устранения была разработана заранее. Теперь вступила в фазу претворения. Гореватых снял трубку, набрал знакомый номер:
— Чем обрадуешь?
— Того, что прибыл из Лондона, оставили в Серебряном бору ментам. Охрана дачи была предупреждена… Но вы их знаете, ваньков… Короче: ушел!
— Ищи! Что за дела!
— Уже нашел. В Израиле. Видели в аэропорту Бен-Гурион.
— Отлично. А что с водителем?
—На рассвете за ним приехали от Бутурлина.
«Просрали. И Жида, и Ниндзю…»
— В Замоскворечье поработал экскаватор. Все повалил, покрушил. Некоторые пострадали. И серьезно. В том числе начальник службы безопасности, бывший начальник главка…
— Ну, умнички. Поправляйте! Удачи…
Действия на других направлениях оказались более успешными.
Негромкий взрыв на Рэхов Агриппас, под дверями «Ирина, Хэлена-турс», в Иерусалиме, прогремел ночью. Сработавшее взрывное устройство, случись это в Москве, было бы отнесено по классификации российских спецслужб к разряду СВС — «самодельные взрывные устройства». К ним причислялись заложенные в пакеты из-под молока, сока, в коробки из-под обуви тол, тротил… В среднем ежегодно по России гремело до шестисот криминальных взрывов, в том числе только в Москве двадцать—сорок терактов с применением взрывных устройств, в основном армейского образца — гранат «Ф-1», «РГД-5». Случались, впрочем, и более мощные — с использованием противотанковых, противопехотных мин… Они шли в ход при конкретных заказных убийствах. Спецслужбы России до чеченской кампании, до взрыва в метро относились к СВС несерьезно.
В Израиле уже прошел страшный взрыв в автобусе 18-го маршрута, и народ был достаточно напуган. В условиях постоянной угрозы арабских террористов «Хамаса» и «Исламского джихада» реакция на сообщение о хлопке на лестничной площадке перед «конторой русских» была иной. Оперативная группа военной полиции во главе с офицером и специалистом-минером тотчас выехала на место, блокировала здание. Жители были немедленно эвакуированы с помощью пожарных лестниц, движение на Рэхов Агриппас перекрыто. Умный робот двинулся к оставленному кем-то пакету с мусором. Только потом на место поднялся минер…
Взрыв, как оказалось, был организован с помощью петард, какие можно купить на каждом углу. Полиция не исключала озорство детей. Хозяйки офиса — бывшие санкт-петербургские дамы, — когда им об этом сообщили, молча согласились.
—Да, да… Спасибо.
Сами они ни секунды не сомневались — то, что произошло, была первая акция устрашения. Их предупредили… Бывший санкт-петербургский, ныне израильский стряпчий приехал на этот раз в Иерусалим не один. В «Ирина, Хэлена-турс» его сопровождал долговязый решительный господин, похожий на молодого Александра Розенбаума. Внешность гостя не оставляла сомнений в роде его занятий. Как большинство профессионалов, высоченный, чтобы видеть поверх голов, коротко стриженный. Одет гость был неброско — брюки, сорочка. В руке пелетелефон. Из-под закатанного рукава на кисти виднелась блеклая выцветшая татуировка — деталь колючей проволоки. Стряпчий представил его дамам:
—Голан…
Израильтяне, от дворника до генерала, не пользовались фамилиями, не говоря об отчествах. Гость распространил резкий аромат «агува брава». Жидкость после бритья, настоянная по крайней мере на двух видах дезодорантов с одеколоном, — «дерзкая вода», — привлекала крутых израильтян, вышедших из престижных боевых частей.
—Похоже, мы у них под колпаком…
Стряпчий не имел от него тайн.
— Я посажу тут охранника… — Русский язык его был с акцентом, как оказалось, он его специально выучил. Никто из его родителей, марокканских евреев, не жил в России.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112