—Ладно. Давай адрес…
У подъезда в Крылатском толпились невыспавшиеся раздраженные люди. Взрывное устройство сработало на рассвете, с грохотом, поднявшим на ноги дом.
—Организованная преступность… Заказные убийства. Ни хрена никому не надо…
Раньше в экологически абсолютно чистой элитарной зоне столицы жилось безбедно и спокойно.
Мишенью общественного гнева наряду с милицией стал и потерпевший. Убедившись в том, что ни ему, ни его семье ничто не угрожает, глава «Новых центурионов» вызвал такси, тут же свалил. С женой, с малолетними детьми.
— Должно быть, к матери. В Подольск…
— Или за границу. Денег хватит: наворовали!
— Мафия.
Жильцы были единодушны: «Лишить прописки. Пусть уезжают! Тут старики, дети…»
Руоповцы разбились на группки — каждая занялась своим делом. Савельев связался с Кунцевским райуправлением, выезжавшим в Крылатское.
Скоро вырисовалась общая картина. Устройство было применено не из самых мощных: напугать или в последний раз строго предупредить. Приведено в действие оно было скорее всего по радио. По-видимому, из отъехавшей машины.
На втором этаже, где жил пострадавший, кроме дверной коробки, рвануло проводку, стекла в коридоре. Вторую — внутреннюю — дверь покорежило. К счастью, не сильно — хозяева смогли открыть замок изнутри.
— Сам-то откуда этот человек? Давно в Серебряном бору?
— Мент он! Новый русский!
Никто не смог, однако, припомнить ничего подозрительного или просто необычного, связанного с отбывшей семьей. Жили, как все продвинутые до определенного уровня бизнесмены. С соседями не общались. В ближайшем магазине не бывали. В очередях не терлись. Провизию покупали в центре, на неделю, привозили на машине.
—На черной длинной…
Имелся в виду злополучный «корвет».
На лестничной площадке, у покореженной двери, все это время находилось трое приехавших охранников «Новых центурионов», посланных дежурным. С ними тоже переговорили. Все трое работали в фирме несколько месяцев, вызваны были с квартир. Сообщить могли не много.
— Вам было известно, где живет шеф? Телефон?
— Домашний телефон знают только дежурные. Еще личный шофер…
Об Арабове и фонде «Дромит» никто из охранников ничего сообщить не мог.
Тело мертвого секьюрити еще находилось в подъезде. На этажах по-прежнему толпились любопытные. Бутурлин предложил начальнику муниципалов:
— Блокируй лифт…
— Ну ты, друг Бутурлин! Ты не представляешь, что за крик подымется! — Бывшую номенклатуру продолжали если не бояться, то по крайней мере избегать. — Видишь ту старуху? Она полвека заправляла чуть ли не всеми советскими профсоюзами…
— Тогда доломай лифт. — Бутурлин ловил на себе взгляды зевак. Они догадывались, о чем идет разговор. — Чтобы я больше не видел ни одной из этих мерзких рож! Нашли зрелище! А еще лучше — вызови пару кинологов с собаками…
Рэмбо мигнул, отходя:
—Остаешься?
—Тут работы на всю оставшуюся жизнь. Тебя ангажировали?
— По-видимому.
— Отлично.
С этой минуты в деле об убийстве Нисана Арабова они становились естественными партнерами.
Народ у дома все не расходился. Президент «Лайнса» еще постоял у угла — запах скошенной травы с газонов чувствовался тут особенно сильно. Он вошел в ближайший подъезд. Стандартный вестибюль. Высокий холл, разделенный на лестничный и лифтовый отсеки, почтовые ящики вдоль стен. Общая дверь в четыре квартиры нижнего этажа… Киллеры, по-видимому, использовали лестничный отсек. По прибытии лифта с Нисаном появились внезапно, открыли огонь. Следы их пребывания следовало искать на одной из лестничных площадок, чем в настоящее время, вероятнее всего, и занимались менты.
У машин Рэмбо вновь увидел Неерию, тот стремительно пробирался ему навстречу между лимузинами. За ним с трудом поспевал восточного вида пожилой человек в скромном костюме, в сандалиях. За обоими полукругом двигалась охрана. В последний момент Неерия словно что-то почупствовал. Обернулся:
— За Нисаном приехали…
Он подавил прорывавшийся в горло всхлип.
Во двор въезжал длинный закрытый «кадиллак», он должен был доставить тело убитого, для вскрытия в морг в Хользунов переулок и далее сразу в аэропорт Домодедово.
—Сейчас невестка спустится… — Неерия не назвал ее по имени: сегодня оно имело второй — жесткий — смысл. Вдову Нисана звали Умри. С ударением на последнем слоге. Рэмбо всегда поражала его выразительная краткость. Как жилось ей с этим именем?
Неерию отвлекли, он успел только представить своего спутника:
—Это друг Рахмона-бобо, он тебе все расскажет…
Речь шла об исчезнувшем родственнике, дяде Нисана и Неерии.
— Рахмон-бобо решил пойти в магазин. Это тут рядом. Нисан, наверное, говорил…
— Да, я знаю.
Старик предпочел коротко напомнить:
— Готовились обедать. Вечером ему улетать. Обычно он не задерживался. Я подождал минут сорок. Нет. Час — то же. Машина за ним приехала… Его нет! Так до сих пор…
— В магазине вы спрашивали?
— Они говорят, не помнят! Как не помнят?! Такой ни на кого не похожий человек, пожилой, странный…
Рэмбо знал обстоятельства. Один из его людей уже занимался проверкой служащих магазина.
—Что вы полагаете?
Старик достал бумажник. Со стороны казалось, что он хочет предложить деньги. В бумажнике лежал клочок бумаги, вырванный из школьной тетради.
—Вот! В ящик бросили…
В записке было выведено крупно: «Пятьдесят тысяч долларов США…»
Ниже подробно объяснялось: «В час ночи на поле центрального аэродрома за аэровокзалом слева, если идти с Ленинградки, у забора оставить в белой коробке из-под торта „Сказка“…»
«В белой… Ладно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112