И так времени не хватает!
Молодой человек, стоявший в позе молодого Наполеона рядом с редакторским столом, решительно вычеркнул строчку с названием сюжета. Второй парень, присевший на ступеньку пьедестала, на котором и был установлен стол выпускающего редактора «Петербургских новостей», тихонько присвистнул. А энергичная дама, собственно редактор, тяжело вздохнула.
Вот уже сорок минут ведущий, выпускающий и режиссер занимались версткой. Обыкновенная процедура: какие сюжеты поважнее – те в начало программы, какие поплоше – в середину, в конце, если помещается, – «культурка». Но в связи с неумолимо надвигающимися выборами, причем многочисленными, эта привычная работа превратилась в сущее мучение. Прийти к консенсусу стало неимоверно сложно. Здесь требовались время, силы, хитрость, а иногда коварство.
– И ты туда же, Сереженька! – громко выдохнула Лана Верейская. – Вчера наша красавица скандалила – мол, не может быть в одной программе пять сюжетов об одном и том же человеке. Будто я без нее не знаю, что не может! Будто мне хочется прогибаться, в мои-то немолодые годы.
«Нашей красавицей» в редакции по справедливости называли Лизавету. Лана не случайно помянула именно ее. Она могла бы назвать любого другого. Очевидная передозировка кандидатских пилюль в программе вызывала аллергию у большинства корреспондентов, ведущих и редакторов. Те, кто посмелее, бунтовали открыто, трусливые зубоскалили втихую. И все же ездили на съемки и делали программу, состоящую из пространных рассказов о встречах с трудящимися и учащимися. Хуже всех приходилось операторам: если корреспондент мог закрыть глаза и заткнуть уши, снимая очередной сюжет типа «все о них», а для редактора существовала принципиальная возможность пропустить текст, не вычитывая, то операторы были вынуждены смотреть в видоискатель, тут глаза не закроешь.
Странное дело, провал бывшего мэра Петербурга, который перекормил избирателей своим вальяжным предвыборным портретом на экране, ничему не научил политиков, и кандидаты лезли на экран, будто термиты в деревянный дом фермера в каком-нибудь Айдахо. Лезли упорно, рьяно, во все щели, разъедая балки и перекрытия телевизионного вещания.
Стонали и кряхтели все. Лана помянула Лизавету не без тайного умысла. С некоторых пор телеведущий Сергей Болотов превратился в анти-Лизавету. Он все и всегда делал наоборот. Сотрудники лишь гадали, почему вдруг в покладистом обычно Сереженьке поселился неукротимый дух противоречия. Кто-то подозревал, что дело не обошлось без тайного, скоротечного, но бурного служебного романа. Другие считали, что один из них перехватил у коллеги выгодную и денежную халтуру. Наиболее проницательные заметили странное совпадение: разительная перемена в Сереженькином характере совпала по времени с публикацией в столичной, а не петербургской, газете рейтингов телевизионных ведущих, и Лизаветино имя туда попало. Она, Золушка из «Новостей» северной столицы, засияла рядом с бесспорными звездами центральных каналов. Пустячок, а неприятно.
Впрочем, все чересчур плоско думали и о Сереженьке, и о Лизавете. Причина коренилась в другом. Однажды, когда Болотов зашивался с комментариями и сюжетами, Лизавета по дружбе помогла ему и написала несколько текстов. Сережа их начитал и думать об этом забыл, так же как и она. А потом сначала лучший друг, потом университетские преподаватели и, наконец, даже любимая девушка начали нахваливать сюжеты, написанные Лизаветиной рукой. Нахваливали и приговаривали, что они все верили в таившийся в Сереженьке талант и вот он уже начал сверкать алмазными гранями. После двадцатого незаслуженного комплимента Сережа стал косо посматривать на Лизавету, что и заметили редакционные «доброжелатели».
В этот раз военная хитрость Светланы Владимировны Верейской пропала втуне. Болотов пропустил мимо ушей упоминание о Лизавете.
– Надоело! Что я вам – попугай? Почему я должен с умным лицом озвучивать полную чешую и делать вид, будто мы их, болезных, показываем не потому, что все вдруг спохватились насчет выборов, а потому, что каждый шаг сих весьма важных персон представляет громадный общественный интерес! Если это уж так всем интересно, пусть открывают программу «Вести о президенте» или «Думские известия» – и вперед! – бранился Сережа интеллигентным голосом.
Он, обычно старающийся никого не огорчать, даже не заметил, как нахмурилась Верейская. Он, обычно внимательный и галантный, даже не обратил внимания, как в редакторский аквариум вплыла Лизавета. Вплыла и немедленно ввязалась в спор:
– Правильно! Тем более что вчера мы уже отразили высочайшее появление этого же кандидата в Сестрорецком районе, и оно ничем не отличалось от сегодняшнего! Встреча с трудящимися, зажигательная речь об успехах, краткий и куда более сухой рассказ о временных недоработках, далее «солнце» стремительно удаляется, поскольку у него сегодня еще консультации с банкирами, визит в больницу, открытый урок в школе для благородных девиц и, уже не в рамках предвыборной кампании, привычные презентации.
Следом за Лизаветой в редакторскую комнату зашел Савва Савельев. Он обменялся рукопожатиями с Сереженькой и режиссером, четким кивком и чуть ли не звоном шпор поприветствовал Лану Верейскую. Потом поддержал Лизавету:
– Кстати, позавчера мы показывали его же в Центральном районе, и я должен сказать…
– Еще тебя мне не хватало, ирода! – взмолилась Лана. – То, что эта провокаторша подзуживает, – ладно, все уже привыкли. А ты-то куда? Ты же сам страсть как любишь «паркет» снимать, переговоры или визиты!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115