Изъясняться с помощью рекламных лозунгов давно стало общероссийской привычкой. Дурной, как семечки.
Георгий, скорее всего, об этой привычке не подозревал или никогда не смотрел телевизор и не подозревал о существовании волшебного порошка, которым можно стирать белье, мыть стены, посуду и пол. А может, он не слушал, что происходит вокруг. Он поднял очи горе и теперь медленно и внимательно осматривал стены под потолком.
Лизавета устала. Устала от того, что на нее и на ее слова не обращают внимания. Устала быть грязной и рваной. Ей хотелось присесть. Ей хотелось пить. Ей хотелось выбраться из закрытого наглухо помещения – обычной, ничем не примечательной комнаты с выцветшими обоями и паркетным полом, которая тем не менее выглядела очень зловеще. Надо же, как они умудрились превратить в герметичную колбу рядовую комнату в коммуналке! Ни единой щелочки. Только дверца с задвижкой на печке. Но и она наверняка не ведет никуда – когда печи сносили, дымоходы замуровывали очень тщательно.
– Печка, она здесь…
Георгий, безучастный ко всему происходящему, вдруг в один прыжок оказался возле Лизаветы и зажал ей рот шершавой ладонью.
– Правильно, девочка, ты умница. Я давно понял, что ты умница, просто невероятная. Только молчи. – Жаркий шепот почти обжег ей ухо.
Лизавета замерла, ошарашенная явно неадекватным поведением Фельдмаршала. То мирно рассуждает о помощи и профессионализме, то мечется по комнате, как голодный тигр. А теперь вот пытается ее задушить. Она побарахталась, пробуя вырваться, поняла, что стальные тиски не разжать, и сдалась. Лучше играть по его правилам. Ответила тоже шепотом:
– Ладно, я буду молчать, только отпусти!
Георгий слегка ослабил хватку, понял, что вопить никто не будет, и вовсе отпустил Лизавету.
В этот момент очухался Саша Маневич.
– Черт побери! Хотел бы я знать, что происходит!
Георгий тут же повернулся к Саше и приложил палец к губам, призывая к молчанию.
– Но я не понимаю…
– Объясню чуть позже. – Георгий дотронулся до своего языка и показал непослушному корреспонденту кулак. Все выглядело очень красноречиво – поколочу или убью, если будешь болтать. Потом двинулся к печке, приговаривая: – Да, в странную мы попали, ребята, ситуацию. Никакой мебели, кроме печки, и наши шансы выбраться близки к нулю. Конечно, с кассетой вы лажанулись, но и я тоже хорош. Ты знаешь этого парня, который приходил? Как, говоришь, его зовут?
Георгий нес этакую околесицу, а заодно, опустившись на колени, копался в печном жерле. Там, как и следовало ожидать, было пыльно и пусто. Топить печи перестали лет сорок назад. Минуты через три Георгий разогнулся и встал, зажав двумя пальцами маленькую черную фитюльку. Глаза его блестели.
– Так как его зовут? – Он бровями, губами, усами и остальными частями лица показывал, что ждет ответа.
– Андрей Викторович… – осторожно произнесла Лизавета.
– Серьезный парень… Ладно, устал я что-то. Давайте отдохнем и подумаем, как быть… Лады? – Он опять показал, что следует как-то отреагировать.
– Хорошо…
– О'кей, на свежую голову и думать легче… – Георгий сбросил пальто и уселся на пол. Нечто черное и маленькое он по-прежнему держал двумя пальцами. Потом осторожно положил этот предмет на пол и раздавил каблуком.
– Был микрофончик, и нет его… Далеко не нового образца игрушка. Как я про печку не сообразил? Дурак…
– Теперь можно говорить? – Саша по-прежнему стоял у окна, точнее, там, где раньше было окно. – А зачем вы сейчас устраивали шумовые эффекты?
– Удовольствия ради… – буркнул Георгий, помолчал и оттаял. – Я бы мог сейчас прочесть лекцию про профессионализм и предусмотрительность. Но после лажи с прослушкой не решаюсь. Просто надеюсь, что после наших разговоров они не сразу поймут, что мы нашли микрофон. А мы за это время успеем кое-что обсудить.
– Вы, значит, про микрофон не знали? – переспросил Саша.
Георгий ответил резко:
– Парень, сейчас нет времени. Уже на самом деле нет времени! Ты влез в эту историю, а потом в этот дом, и девушку за собой притащил. Теперь надо думать, как выбираться.
– А чего тут думать? Стены крепкие, двери-окна закрыты. Не о чем думать!
– Я вижу и стены и двери, но рассчитывать нам больше не на что. Они слышали наш разговор. Знают, кто я, кто вы. Знают, что мы раньше знакомы не были и действовать согласованно у нас не было возможности. Ты, конечно, очень убедительно наплела про телевизионную службу безопасности. Но, увы… – Георгий развел руками. – У нас есть небольшой временной люфт. Они будут думать, успел ли я что-нибудь передать своему руководству. Но, думаю, быстро сообразят, что ничегошеньки я не успел. Мой сотовый там же, где и пистолет. Так что…
– А что тут можно придумать? – подала голос Лизавета.
– Не знаю… – Георгий встал, разбежался и с размаху ударил плечом в стену. Опять отошел к центру комнаты, потирая плечо.
– Дверь стальная, стены капитальные. Лазеек нет…
Лизавету вдруг осенило, она вспомнила одно из приключений студенческой поры.
– Попробуйте толкнуть печь, здесь же только половина, другая – в той комнате, она, может, не очень крепко закреплена…
– Печь? – Георгий опять закусил щеку. – А чем черт не шутит!
Он разбежался и врезался плечом в железную обшивку печки.
– Качнулась, дьявольщина! Качнулась! – Он повторил попытку.
Теперь и Саша, и Лизавета заметили, что печка хотя и стоит, но не очень прочно.
– Давай-ка, парень, раз ты спецназовец, вместе!
Мужчины разбежались и ударили вдвоем. Потом еще раз. И еще. С потолка посыпалась известка. Появилась довольно широкая щель. Наверху печь никак не была закреплена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115