– Меня?! Но я приехал черт знает откуда, чтобы вывезти из Тибета вас!– Я никуда не поеду, – запротестовала Скуирелли. – Я бунджи-лама, а здесь, в Тибете, слово бунджи-ламы – закон. У меня есть план. Сперва мы...И Римо, и Чиун одновременно протянули пальцы к затылку Скуирелли, заглушив ее дальнейшие протесты, сели каждый в свою машину и с ревом помчались в Гонггарский аэропорт.В пути Чиун пересел в грузовик Римо. Машину вел Уильямс, а Бумба Фун прикорнул в водительской койке.За спиной у них, в Лхасе, беспрестанно гремели оглушительные взрывы.– Я просил этих кхампов, чтобы они не особенно расходились, – стал оправдываться Римо. – Но стоило им ворваться в город, как они тут же накинулись на китайцев.– Давно ли ты заделался кхампой? – полюбопытствовал Чиун.– Я почетный кхампа, – нагнувшись, шепнул Уильямс. – Они принимают меня за Гонпо Джигме.– А кем ты себя считаешь?Римо выбросил из окна свой песцовый тюрбан и почесал затылок.– Грязнулей, которому необходимо срочно принять ванну, – ответил он. И поглядев на лысую, в черных полосах голову мастера Синанджу, добавил: – Что с твоей головой? Такое впечатление, будто ты играл в пустой бочке из-под угля.– Я изменил свой облик.– Изменил облик?!– Ты ведь тоже преобразился. Разве я не вправе сделать то же самое?– Само собой. Только то, чем ты покрыл голову, слезает, – кивнул Римо.Оглядев себя в боковое зеркало, Чиун вытащил из одного рукава кимоно баночку с аэрозолем и покрыл свою облинявшую голову липким черным порошком.Римо бросил взгляд на этикетку. «Заменитель волос», успел прочитать он, прежде чем Чиун убрал баночку.Уильямс закатил глаза. Скорее бы, скорее распроститься с этим Тибетом навсегда. * * * В Гонггарском аэропорту их уже ожидал приветственный комитет. В основном гражданские лица, несколько присутствующих здесь солдат тотчас отошли в сторону.Вдоль дороги стояли простые тибетцы, они же образовали полукруг и возле взлетной полосы. Лихорадочно вращались простые и богато отделанные молитвенные колеса. Когда бунджи-лама со свитой подъехала к турбовинтовому самолету, все взгляды устремились в их сторону.– Что-то не нравится мне это сборище, – буркнул Римо, внимательно оглядывая толпу.– Думаю, они не станут вмешиваться, – ответил Чиун, вылезая из грузовика, но в глазах его застыла тревога.– Что за чушь вы несете? – возмутилась Скуирелли. – Это обожающая меня публика. – И она стала посылать во все стороны воздушные поцелуи. – Смотрите, это я – ваша бунджи-лама!Лица тибетцев оставались совершенно бесстрастными.– Что с вами? Меня не было здесь шестьдесят лет Вам бы радоваться да радоваться!Из толпы выступил вперед пожилой китаец в военной форме.– Я тот, кто обещал вам безопасный выезд из страны, – объявил он.– И вы дорого заплатите, если не сдержите своего слова, – предостерег его Чиун на своем собственном языке.– Как министр государственной безопасности Китая, я собрал на ваши проводы здешних людей.– Ну что ж, приглашаем всех посмотреть на это грустное зрелище, – тихо произнес мастер Синанджу.– Главное, чтобы тибетцы видели, что клика бунджи-ламы не заботится о них и стремится вернуться в комфортную западную жизнь.– Мы улетаем по собственному желанию, – решительно заявил кореец.– Но тибетский народ не останется без духовного руководства, – гладко продолжил министр, обращаясь к собравшимся. – В страну прибыл человек, который только один и сможет указать верный путь в эти смутные времена.При этих словах министр указал на восток.– В Тибет возвратился таши! – громко оповестил он.– Таши! – прошипел Лобсанг.– Таши... таши, – подхватили тибетцы, повторяя этот титул снова и снова, с каждым разом все громче и все более певучими голосами.– Кто такой таши? – поинтересовался Римо. Несмотря на то что Римо не понимал китайского, он прекрасно расслышал это часто повторяемое слово.– Таши-лама, – сурово ответил Чиун.– Еще один лама? – возмутилась Скуирелли.– Его также называют панчен-ламой, – прошипел Лобсанг – Он всегда был и останется послушным орудием в руках китайцев!– Он обладает большим могуществом?– Он воплощение Опаме, Будды Безграничного Света.Скуирелли изумленно захлопала глазами.– Воплощение Безграничного Света? Неужели он более яркая звезда, чем я? И выше титулом? Неужели на сцене он заслонит меня собой? И это после всего, что произошло?– Идет таши, – проворчал Кула.– Ах ты, Боже мой, идет таши-лама, а я такая растрепанная! А одежда! Кошмар! Мне надо переодеться. Где тут моя артистическая уборная?– Тише! Это важный исторический момент.Толпа расступилась, и вперед, величавым шагом, выступили четыре настоятеля в ало-золотых облачениях.– Кто из них таши? – шепотом спросила Скуирелли.Как бы в ответ на ее слова настоятели разошлись в стороны, а посредине осталась маленькая фигурка в золотом одеянии. Лицо мальчика, увенчанное митрой, было мягким и безмятежным, глаза сияли невыразимой невинностью и красотой.– Совсем еще ребенок, – заключил Римо.Таши-ламе и в самом деле не минуло восьми. Но личико его уже сияло гордостью.– Какое у него большое молитвенное колесо! – ахнула Скуирелли. – Просто колоссальное! А у меня только и есть что этот паршивый «Оскар».– Вот он, настоящий шоу-бизнес, дорогуля, – хмыкнул Римо.Таши-лама подошел к Скуирелли Чикейн без какого бы то ни было злого умысла. Он ни на миг не сводил с нее взгляда своих совершенно бесхитростных глаз. И по-прежнему высоко, хотя и с трудом, нес свое молитвенное колесо.– Что мне сказать? – нервно спросила актриса у Лобсанга.– Главное – не становитесь на колени, – посоветовал тот.– Может, послать ему воздушный поцелуй?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81