Из-за паровоза выскочил Гамид аль-Мудир. Подбежав к полковнику, приложил руку к козырьку и вытянулся.— Все готово, ваше братство, только... никак не можем открыть третий контейнер. Инструмент не берет его — и все тут.— Наплевать, — махнул рукой полковник Интифада, — несите его сюда. Главное — первое отделение концерта закончено. Начинайте второе.Контейнер загрузили в джип, и полковник въехал под своды бункера. Подкатив к площадке перед рубкой управления, он выключил мотор и вышел из машины.У самого люка зарядной камеры готовили к запуску еще один паровоз. * * * Петр Колдунов медленно приходил в себя. Руки онемели — он не мог двигать ими. Но лишь когда к нему полностью вернулось зрение, он понял почему.Его руки были связаны над головой электрическим проводом и привязаны к чему-то. Сам он стоял на коленях на холодном железном полу. Прямо перед ним зияла чернотой огромная дыра, окруженная какими-то трубками и циферблатами.Вглядевшись пристальнее, он застонал.— Стало быть, узнали, где находитесь? — произнес кто-то позади него.С трудом обернувшись, Колдунов увидел полковника Интифаду, одетого в парадный светло-зеленый мундир.— Можете посмотреть еще раз, — предложил тот. Этого Колдунову не требовалось: он уже все понял. Он стоял на коленях перед разверстой пастью паровозного котла. Руки его были привязаны к фонарю под потолком кабины старинного паровоза.— Нет, полковник, вы не сделаете этого.— Почему? — пожал плечами Интифада. — Вы, Колдунов, мне больше не нужны. А вам, наверное, приятно будет узнать, что и в ваши последние минуты я заставлю вас поработать на себя.— Вы не посмеете.— Мы только что заполнили другой паровоз газом. Газом нервно-паралитического действия. С полной загрузкой он весит ровно столько, сколько вот этот — с учетом, разумеется, живого веса. Твоего.— Не понимаю.— Я сейчас все объясню тебе, русский пес. — Полковник Интифада радостно потер руки. — Ты ведь знаешь лучше меня, что от веса этих чудищ зависит точность их приземления. Так вот, я хочу знать, куда приземлится этот паровоз, чтобы послать за ним по пятам его младшего братишку. Если этот свалится в океан и переглушит стаю селедок, придется поменять угол запуска. И вот для этого мне нужны еще сто пятьдесят фунтов веса. Твоего веса. А сам ты не нужен мне.Хохот полковника Интифады, в восторге откинувшего назад голову, походил на лай голодной гиены.Петр Колдунов закрыл глаза. Молить о пощаде? Никогда, да и бесполезно — этого маньяка он хорошо успел изучить. Не открывая глаз, он слушал, как полковник отдает отрывистые приказы. Вздрогнув, тяжелая туша паровоза поползла в зарядную камеру.В ноздри Колдунову ударил резкий запах горелого металла. Против воли в памяти оживали воспоминания — вот так пушка пахла с самого первого запуска. С того самого дня, как он создал ее.Позади с грохотом захлопнулась крышка люка. Колдунов на секунду открыл глаза — полная тьма. Пути назад нет. Он снова зажмурился. Для него, Петра Колдунова, путь назад был отрезан с того самого дня, когда он покинул Россию с чертежами своего последнего детища.Несколько минут стояла звенящая тишина. Затем, нарастая, возник знакомый звук. От первого разряда, прошедшего по рельсам, на всем теле Колдунова поднялись волосы.И вдруг — вспышка нестерпимого, слепящего раскаленно-белого света. Колдунову показалось, что он видит с бешеной скоростью несущийся ему навстречу дульный выход ускорителя. Даже стартовая скорость была столь велика, что тело Колдунова со страшной силой вжало в стенку кабины; хрустнули, ломаясь на части, ребра и позвонки.Петр Колдунов умер еще до того, как раскаленный добела локомотив взмыл в безоблачное небо над пустыней. Пол кабины с глухим чавканьем вывалился; тело Колдунова выпало бы в образовавшуюся дыру, но провод, которым были притянуты к фонарю под потолком его запястья, выдержал.Человеческая плоть оказалась слабей.Раскаленное тело паровоза унеслось в сторону Атлантики. Труп Колдунова, словно сломанная кукла, падал вниз, на выжженный солнцем песок. Руки его были протянуты к земле, словно он хотел сдержать силу удара, но кистей над окровавленными запястьями не было.Песок, взлетевший при падении трупа, осел на него, прикрыв золотистым саваном. Скоро песчаный ветер “гибли” сдвинет дюны и тело Колдунова будет похоронено в нагретом песке. Дневной зной и прохлада ночей высушат его ткани, обратив в мумию. Там его и найдет в 2853 году выпускник Гарварда, студент-археолог. И посвятит этой находке свою докторскую диссертацию. Глава 32 Римо давно знал, что переубедить Мастера Синанджу — дело нелегкое.— Слушай, — он уже умолял, — ну что тебе стоит? От нас зависит будущее Америки!— Ни за что!— Да кто тебя здесь увидит? Ведь пустыня кругом!— Одного заблудившегося бедуина будет вполне достаточно, — проворчал Чиун, засовывая руки в рукава простого черного кимоно.Римо, по примеру учителя, тоже был весь в черном. Черно было и за стеклом иллюминатора: над лобинийской пустыней стояла ночь. Прошло всего несколько минут с тех пор, как самолет алжирских ВВС нарушил воздушное пространство Лобинии. Лобинийские системы ПВО, возможно, уже засекли его, но в любом случае он был пока вне опасности.Римо застегивал на груди ремни парашюта.— Слушай, ты же все испортишь. Прыгать совсем не так трудно, поверь.— Дело вовсе не в этом. Врожденная скромность не позволяет мне совершить это безрассудное деяние.— Какие-то трудности? — обернулся к ним майор-алжирец, в обязанности которого входило проследить за прыжком.— Да вот представьте себе, — Римо беспомощно указал на учителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84