— Извини, Дэйв, но мы ждем от тебя фактов. Ты хорошо себя чувствуешь?
— Минутку... Представителей прессы приглашают посетить только что открывшийся павильон с кофе и булочками. Всего доброго! Увидимся позже! Чао!
— Дэйв? Дэйв!
Глядя на диктора, беспомощно скалившего зубы перед миллионами американских зрителей, доктор Харолд В. Смит пробурчал себе под нос:
— Кажется, эта штука поразила даже электронные средства информации. Что за дьявольщина?
Долго гадать не пришлось — размышления Смита прервал вспыхнувший в углу экрана красный огонек. Это означало, что расположенный в подвале «Фолкрофта» компьютер, непрерывно прочесывавший информационные каналы в поисках сведений о боевых действиях, отыскал что-то важное и интересное.
Смит нажал клавишу.
На экране возникло краткое сообщение, только что распространенное в сети:
ИНФОРМАЦИОННЫЙ БЮЛЛЕТЕНЬ
АГЕНТСТВО «РЕЙТЕР»
ПАРИЖ, ФРАНЦИЯ
С АЭРОДРОМА ВОЕННОЙ БАЗЫ «ТАВЕРНИ» ПОДНЯЛОСЬ ЗВЕНО ФРАНЦУЗСКИХ БОМБАРДИРОВЩИКОВ, УДАРИВШИХ ПО ТЕМАТИЧЕСКОМУ ПАРКУ «ЕВРО-БИСЛИ». ПАРКУ НАНЕСЕН СЕРЬЕЗНЫЙ УЩЕРБ. ВСЕ САМОЛЕТЫ И ЭКИПАЖИ БЛАГОПОЛУЧНО ВЕРНУЛИСЬ К МЕСТУ ДИСЛОКАЦИИ
В скромно обставленном кабинете с видом на Лонг-Айлендский пролив раздалось ворчание Харолда В. Смита:
— О Господи! Что это значит, черт побери?
А это значило, что после завершения Второй гражданской войны начался франко-американский конфликт 1995 года.
Глава 13
В свое время историки зафиксировали Вторую гражданскую войну в США и франко-американский конфликт 1995 года как два отдельных, никак не связанных между собой события.
Историки заблуждались. Вторая гражданская война завершилась в 12.22 по местному времени, а конфликт с французами начался в 5.47 по Гринвичу, то есть менее получаса спустя.
Не усматривая связи между этими столкновениями, историки даже не догадывались о том, что начало франко-американскому конфликту было положено телефонным звонком с питерсбергского национального поля битвы, переданным по спутниковым каналам.
В этом разговоре участвовали секретный агент по кличке Арлекин и ее руководитель из парижской штаб-квартиры Отдела внешней безопасности, расположенной на бульваре Мортье.
Дежурный офицер доставил шифровку директору ОВБ, крупнейшей разведывательной организации Франции.
— Ключ к разгадке — слепящий окрашенный свет, — прочел Реми Ренар, директор ОВБ.
— Таково мнение нашего агента.
— Других сведений не поступало?
— Никак нет.
— Спасибо, можете идти, — сказал Ренар.
Как только офицер ушел, директор ОВБ сцепил свои длинные пальцы и мрачно нахмурился. Похоже, еще одна загадка. На столе Ренара лежало донесение, в котором, возможно, заключалась важная информация, и у директора было два пути: отправить его пылиться в архив либо передать вышестоящим инстанциям.
Эта мимолетная мысль прервалась отчетливым воспоминанием о служебном долге. Класть шифровку под сукно нельзя. Теперь у директора вовсе не оставалось выбора, но даже в такой, до предела упростившейся ситуации неизбежно таилась еще одна загадка — каким именно инстанциям передать донесение?
О событиях, затрагивающих национальную безопасность, полагалось докладывать непосредственно Президенту Франции.
Возникшее затруднение нарушило покой Ренара, словно незваный гость. Что это — вопрос национальной безопасности или нечто более важное? Нечто, затрагивающее честь и достоинство государства?
Проблема явно не из простых, и директор ОВБ, откинувшись на спинку кресла, прикрыл свои обманчиво-сонные глаза и предался размышлениям.
Реми Ренар все еще медитировал, а день неумолимо отсчитывал минуты, в потоке которых растворялась историческая связь, объединявшая Вторую гражданскую войну и франко-американский конфликт 1995 года.
В конце концов директор потянулся к телефону.
* * *
Министр культуры Франции Морис Туре сам ответил на звонок. Он всегда сам отвечал на звонки. Это была его собственная инициатива — лично беседовать со своими возлюбленными согражданами, избегая вмешательства промежуточных инстанций. Дело в том, что министр культуры совершенно искренне считал граждан Франции своими гражданами.
В любой иной стране под словами «министр культуры» кроется либо чисто номинальный пост, либо стыдливое обозначение должности шефа разведки. Но только не во Франции — во всяком случае, после того как в это кресло уселся Морис Туре.
Подобно Жанне Д'Арк, которая столетия назад, не колеблясь, пожертвовала собой, он видел свое жизненное предназначение в очищении Франции.
С точки зрения Мориса Туре, тяжелейшим испытанием в доблестной истории его страны было освобождение от германских захватчиков. Морис всегда считал германскую оккупацию злом, ужасным бедствием. Однако со временем Германия ослабла, и ее солдаты в конце концов вернулись домой к своим сосискам и темному пиву. Ради этого можно было и потерпеть. И когда немцы наконец ушли, от них не осталось и следа.
Чего не скажешь об освободителях, изрядно загадивших гордую землю, которую они якобы освобождали.
Морис Туре вырос в послевоенном Париже, долгие десятилетия беспомощно наблюдая за зловонной раковой опухолью американского образа жизни, неумолимо расползавшейся по его родному Городу огней.
Сначала появились автомобили «форд», потом — павильоны «Макдоналдс» с их аляповатыми золочеными дугами. Американские фильмы, исполненные фальшивого глубокомыслия, вытеснили с экранов Луи Де Фюнеса, Жерара Депардье и даже французскую жемчужину Катрин Денев. Беззаботно похохатывая над грубоватым Джерри Льюисом, парижане постепенно сдавали позиции и начинали привыкать к омерзительным понятиям вроде le маркетинг, le холдинг и даже к таким безобразным неологизмам, как le шизбургер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82