— И что?— Никаких американцев там нет. Все они давно либо покинули страну, либо убиты.— Откуда ты знаешь?— Да потому что я был там. Я знаю. Это просто газетная утка. Дерьмо собачье.— Если это, как ты выразился, дерьмо собачье, то почему ты такой сердитый.— Да потому что это идиотская затея. Нет там ни одного живого американца. Просто не может быть!И тут Чиун, внимательно поглядев в лицо своего ученика, произнес нечто весьма и весьма странное:— Я упакую и свои и твои веши.Римо ничего не ответил. Полчаса спустя, когда заходящее солнце осветило оранжевыми лучами его бесстрастное лицо, он по-прежнему сидел возле стеклянных дверей. Впечатление было такое, что Римо разглядывает свое отражение. Если так, то отражение говорило: ему не очень-то нравится то, что он видит. Глава 6 Билеты ждали их у входа, как и было обещано Римо, когда он доложил Смиту по телефону о своем прибытии.Чиун выхватил билеты из рук Римо, критически их оглядел и один вернул своему ученику.— Это твой, — заявил он решительно.— Откуда ты знаешь? На них же не написаны наши имена.— У него меньший порядковый номер, чем у моего билета.Служащий провел их в студию, которая уже была почти заполнена.— И что? — спросил Римо.— Это значит, что у меня будет место лучше, чем у тебя.— Здесь этот принцип не работает, — лениво возразил Римо.Служащий подвел их к заднему ряду и показал на два свободных стула.— Вот видишь, — сказал Римо, пропуская Чиуна вперед. — Мы оба сидим в заднем ряду. Это Смит придумал, уж можешь мне поверить.— Большое видится на расстоянии, — высокомерно изрек Чиун, намеренно наступая на ноги тем из зрителей, которые не встали, чтобы пропустить его. Потом уселся на свое место, раскинув кимоно — словно цветастым покрывалом застелил мягкий диван.— Это точно, — согласился Римо и сел на стул рядом с Чиуном.Почти тут же из динамиков грянула музыка, оповещая о начале шоу, а красный занавес взвился, открывая сцену. Перед Римо оказался оператор с камерой и полностью заслонил обзор.— Я ничего не вижу! — возмутился Римо.— А я все вижу прекрасно, — довольно отозвался Чиун.— А мне плевать, — заявил Римо, и тут как раз на сцену вышла Копра Инисфри. — Я понять не могу, что ты в ней находишь.— Она громкая, грубая и противная.— И именно это ты в ней находишь привлекательным?— А другие разве нет? — пожал плечами Чиун.— Не уверен, — с сомнением произнес Римо, оглядывая аудиторию.В студии было неожиданно много азиатов. Вьетнамцы. Вид их лиц пробудил у Римо воспоминания.— Она напоминает мне корейских фокусников, — пояснил Чиун. — Каждую весну они раскрашивают себе лица, напяливают яркие разноцветные одежды и устраивают разные представления для деревенских жителей. Иногда они изображают безудержное веселье, а иногда льют слезы, как из прохудившегося водопроводного крана.— Клоуны, что ли?— Вот-вот. Именно. Я забыл слово. Спасибо, Римо, что подсказал.— Кажется, я начинаю что-то понимать, — сказал Римо.А внизу, на сцене, Копра Инисфри схватила микрофон:— Сегодня у нас заготовлен потрясающий сюрприз! — заорала она. — Я обещала вам рассказать о домашних любимцах наших военнопленных, оставшихся во Вьетнаме, но у меня есть для вас кое-что получше. Наш гость — мужественный вьетнамский джентльмен, который пешком, босиком, прошел по территориям, охваченным войной, пересек две государственные границы, и все только для того, чтобы рассказать вам сегодня нечто потрясающее. Леди и джентльмены, мистер Кунг Ко Фонг!Аудитория разразилась аплодисментами. Мастер Синанджу залился гомерическим хохотом. Он продолжал смеяться даже тогда, когда аплодисменты стихли. Несколько раздраженных лиц повернулось к нему.— Над чем смеешься, папочка? — шепотом поинтересовался Римо.— Да ведь она такая забавная. Разве до тебя не дошла шутка о мужественном вьетнамце? Вьетнамец — и мужественный! Хе-хе! Да кто когда о таком слышал? Хе-хе-хе!— По-моему, она говорила это на полном серьезе.— Вздор, Римо! — отрезал Чиун, поправляя складки кимоно. — Она никогда не говорит серьезно. Ее работа состоит в том, чтобы нас смешить. Она — Копра, великий клоун. Слушай дальше!Римо поудобнее устроился на стуле, а на сцену тем временем вышел невысокий жилистый вьетнамец. Он пожал Копре руку, робко улыбнулся и сел.— Прежде чем мы дойдем до самой сути того, о чем вы нам собираетесь сегодня поведать, Фонг, почему бы вам не рассказать зрителям в студии то, о чем вы мне рассказывали за кулисами.— Я из Вьетнама, — неуверенно произнес Фонг.— Мы об этом уже знаем, дорогой мой. Оставьте это и переходите к сути.— Я плохо по-английски. Я учился у американцев в трудовой лагерь.— Нет-нет, это вы взяли слишком резво. Сначала просто расскажите нам о своей жизни во Вьетнаме.— Я родился, шла война, — аккуратно выговаривая слова, начал Фонг. — Оба родителя работали для правительства Южный Вьетнам. Оба посадили в лагерь, я был маленький. Я остался один. Я хотел уехать из Вьетнама. Нет денег, надо платить капитану корабля. Поймали. Сказали: я предатель. Посадили меня в трудовой лагерь. Потом перевели в другой лагерь, там американцы.— Об этом мы поговорим чуть позже, — прервала его Копра. — Расскажите нам, как вам удалось выбраться из Вьетнама.— Я убил охранника. Быстро бежал. Потом шел. Я шел по Камбодже. Потом сел в лодку. Хотел плыть в Малайзию, но вернулся, потому что пираты. Когда снова на землю, понял: я в Таиланде. Пошел в лагерь беженцев. Рассказал, но мне никто не верил. Все говорили: вьетнамцы всегда рассказывать о пленных — хотят попасть в Америку. Говорили: я неправда. А я правда. Я убежал, чтобы сказать миру правда.Я хочу помочь моим американским друзьям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66