— Это тот самый дьявол, что предал тебя? — спросил Рашид.— А-а-а-а-а! — вскрикнул Ламар Бу, сминая в руках фотографию и разрывая ее пополам. Хныча, словно от боли, он продолжал рвать картон, пока в его пальцах не остались лишь мелкие обрывки. Губы Ламара Бу двигались, проговаривая слова, которые едва можно было различить. Он снова и снова повторял на ломаном фарси: «Смерть Слаггарду!» Глава 17 Римо просунул голову в приоткрытую дверь.— Ты не видел Викторию? — поинтересовался он.— Видел, и даже слишком часто, — хмуро ответил Чиун.— То же самое я могу сказать и в твой адрес. Ладно, если встретишь, передай, что я ее искал.— Интересно зачем? — спросил Чиун.Он сидел на татами в своей каюте на борту «Марии Магдалины», яхты Элдона Слаггарда, и кипятил воду в медной чашке, подвешенной над небольшой жаровней. Это был его личный прибор для варки риса, которым Мастер Синанджу пользовался, когда находился в диких, варварских краях, далеких от цивилизации. Только что в лакированном зеленом сундуке, украшенном позолотой, прибыли вещи Чиуна, которые Харолд Смит отправил из «Фолкрофта» через несколько промежуточных пунктов.— Затем, что я тебя об этом попросил, — негромко проговорил Римо.Нельзя было сказать, что его голос прозвучал брезгливо или требовательно — скорее, в нем слышалась легкая озабоченность.— Это не ответ, — возразил Чиун, выкладывая ложечкой темный рис из покрытой бирюзовой эмалью коробочки в форме медведя. — Я хотел знать, зачем тебе потребовалось ее видеть, а вовсе не это.— Потребовалось, и все тут.— Понятно. И это имеет отношение к тому, что тебя беспокоит?— А почему ты так уверен, что меня мучает беспокойство?— Конечно, мучает, это видно и младенцу.— Неужели? — проговорил Римо, переступая с ноги на ногу. — Ну, хорошо, я хотел, чтобы Виктория кое-что мне объяснила.Чиун, державший над весело бурлящей водой ложечку с рисом, внезапно обернулся.— О! Так ты считаешь, что эта женщина может разрешить причину твоего беспокойства лучше, чем я?Римо слегка помедлил с ответом.— В общем, да. Может быть. Это касается преподобного Слаггард, а она как-никак его личный помощник.— Все, что требуется знать об этом священнике, могу рассказать тебе и я.Римо, все еще стоявший в дверях, на секунду задумался и наконец вошел в каюту, прикрыв за собой дверь. Чиун поспешил притвориться, что внимательно наблюдает за кипящим рисом, чтобы Римо не заметил скользнувшей по его губам легкой улыбки удовлетворения. Он осторожно опустил последнюю ложечку риса в воду.— Я собираюсь поесть. Не хочешь присоединиться?— Я не голоден, — ответил Римо, присаживаясь рядом с ним на татами.Не переставая внимательно слушать, Чиун добавил в чашку еще две ложечки — обычную порцию Римо.— Итак, — начал он, повернувшись к своему ученику, — что же тебя беспокоит?— Я только что говорил с преподобным Элдоном Слаггардом о том, как можно искупить свои прегрешения.— Ах, об этом...— И знаешь, что он сделал? Забрал все мои деньги и объявил, что я прощен.— Не понимаю, почему это тебя так удивило? Преподобный Слаггард проделывает такой фокус со всеми своими прихожанами. Этот святоша ведет себя, как сборщики налогов в древнем Римо, которые нещадно обирали и евреев, и христиан.— Но он использует эти деньги в благих целях. Ты же сам видел, скольких он излечил.— А, это старый, как мир, трюк. Фокусник громко вскрикивает, это заставляет сердце биться сильнее, учащается пульс, концентрируется работа мозга. Или произносит слова, которые успокаивают больного, и он снова начинает верить в свои силы. Иногда фокусник проделывает и то и другое. Мне доводилось наблюдать такие представления во многих частях света — все это было как две капли воды похоже на то, чем занимается Слаггард. А глупцы продолжают обманывать себя, считая, что исцелены.— Но я же видел, как калеки вставали на ноги, а парализованные снова могли двигаться!— Я тоже это видел. Однако правда заключается в том, что эти люди излечили себя сами.— Какая разница? Ведь главное, они здоровы.— Разница большая — болезнь отступает, лишь покуда сердце бьется чаще, а душа наполнена верой в исцеление. Я заметил, как некоторые снова начинали хромать, когда пробирались обратно на свои места. Но никто уже не обращал на них внимания — все следили за целителем, а не за исцеленными.— Что ж, если ты говоришь, что видел это, значит, так оно и есть, — пробормотал Римо с легким недоверием.— Таков приговор Римо Уильямса, величайшего упрямца на свете?— Когда преподобный Слаггард говорил, что Господь простил мне грехи, как только я отдал ему все свои деньги, это звучало вполне убедительно. Знаешь, его слова даже напомнили мне один из твоих уроков.— Неужели? Каким же, интересно, образом?— Не знаю. Скорее всего дело было в том, как он это объяснял. Слаггард начал с одной вещи, а закончил совсем другой. Он утверждал, что если бы я получил отпущение грехов задаром, то не усвоил бы полученного урока. Но заплатив деньги, я сразу научился бы впредь не грешить.— Звучит разумно. Но в таком случае, что же тебя беспокоит? Ты заплатил этому человеку, а он пообещал тебе взамен благословление Господне. Что может быть справедливее?— Ну, проблема в том, что я чувствую себя совсем не так, как в детстве после исповеди. Понимаешь, я не ощущаю, что очистился духовно.— А, так ты все-таки сомневаешься в преподобном Слаггарде?— Не совсем, ведь он принадлежит другой конфессии. Возможно, я и не должен чувствовать то же самое, что и на католической исповеди.— По-моему, здесь хватит риса и для тебя, — сказал Чиун, заглядывая в медную чашку. — Если, конечно, я уменьшу свою порцию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65