— раздался другой голос.— Предатель! — завопил кто-то.А затем площадь принялась скандировать:— Предатель! Предатель! Предатель!В глубине дома Чиуна девушка-служанка слышала свист и крики. Ее глаза наполнились слезами. Как они могли?! Как смели они так обращаться с Мастером? И в конце концов она поняла. Они ненавидели не Мастера, а белого американца! Все, что Мастер делает, — он делает для белого американца. Это несправедливо — губить жизнь Мастера из-за него.Американцу от судьбы не уйти! Она прошла в большую комнату и вынула из отделанных жемчугом ножей блестящий кинжал с длинным красивым лезвием.Держа его за спиной, она вошла в комнату, где спал Римо. Глаза его все еще были закрыты. Она встала на колени рядом со спящим, подняла глаза к небу и вознесла молитву предкам, дабы они одобрили ее намерение.Она с ненавистью посмотрела на белого человека.«Подними нож и вонзи ему в сердце», — подсказывал ей внутренний голос.Белый человек открыл глаза и улыбнулся.— Привет, детка. Где Чиун? — спросил он.Она взметнула нож над головой, чтобы вонзить его в сердце Римо... но выронила его из рук и с плачем упала на грудь Римо. Глава шестнадцатая — Где эта американская свинья? — презрительно спросил Нуич, глядя на стоявшего в двух шагах Чиуна.Чиун пренебрег ответом и обратился к председателю:— Я вижу, ты сделал свой выбор.Председатель пожал плечами.— Очень типично для пхеньянца, — сказал Чиун. — Связаться с продажной свиньей!Один из мотоциклистов шагнул вперед и поднял пистолет над головой, чтобы ударить Чиуна. Чиун не пошевелился. Ким Ир Сен рявкнул:— Отставить!Солдат медленно опустил руку и, с ненавистью глядя на Чиуна, отошел.— Не сердись, — заметил Чиун. — Твой председатель только что спас тебе жизнь.— Довольно, — сказал Нуич. — Где Римо?— Отдыхает, — ответил Чиун.— Я вызвал его на бой. Он испугался?!— Трус! Трус! Предатель! Предатель, посвятивший в свои секреты труса, — послышались выкрики в толпе.Чиун подождал, пока стихнет шум.— Кто трус? — спросил он. — Раненый белый человек? Или этот трусливый заяц, который подослал к нему трех убийц?— Хватит, старик, — сказал Нуич.— Нет, погоди, — ответил Чиун. — Ты дурачишь людей, внушая им, будто ты, Нуич, очень храбрый. А ты рассказал им, что произошло, когда ты в последний раз встречался с американцем? В музее, где выставлены мертвые киты? Как он, точно ребенка, связал тебя твоим же поясом?Нуич вспыхнул:— Ему помогли. Он сделал это не один!— А ты рассказал им, как пытался убить Мастера в далекой стране, где добывают нефть? И как я бросил тебя поджариваться на солнце, точно морскую звезду?— Ты слишком много болтаешь, старик, — злобно ответил Нуич. — Я здесь, чтобы раз и навсегда избавиться от американца. И тогда я, а не ты, буду Мастером Синанджу. Потому что ты предал свой народ, раскрыв секреты белому человеку!— Предатель! Предатель! — снова послышались голоса.— Ты забыл легенду о ночном тигре Синанджу, — сказал Чиун. — О мертвеце с бледным лицом, который придет из мира теней и которого Мастер научит своему искусству, чтобы тот превратился в ночного тигра и стал бессмертен. Ты забыл об этом?— Это все детские сказочки, — насмешливо ответил Нуич. — Давай сюда твоего американца и посмотрим, кто бессмертен.— Где он? Белый человек... тащи его сюда! — Голоса слились в рев.И тогда Чиун тихо сказал Нуичу:— Синанджу будет твоей, Нуич. Но пусть Римо останется жить. Вот моя цена.Громко, чтобы слышали все, Нуич ответил:— Я не желаю сговариваться со стариками и глупцами. Римо должен умереть. А тебе пора к предкам!Толпа замерла. В старые времена — еще до того, как Мастера Синанджу стали поддерживать существование жителей деревни, — престарелых, больных, а также голодных детей «отсылали к предкам»: топили в холодных водах залива.Чиун пристально смотрел в глаза Нуича. В них не было ни капли жалости или сострадания, ни проблеска человечности. Это был окончательный ответ.— Я сам отправлюсь к предкам, — сказал Чиун. — Но человек с белой кожей должен жить.Его тихий голос взывал к милосердию Нуича.В ответ тот язвительно улыбнулся и сказал:— Пока Римо жив, секреты Синанджу — не секреты. Он постиг наше древнее искусство и должен умереть вместе с ним. Теперь же!— Сейчас же! — послышались крики. — Американец должен умереть!И тогда над обезумевшей толпой зазвенел голос. И этот голос заставил всех обратить взгляды к дворцу Мастера. И замолчали они, и увидели, что на пыльной дороге стоит белый человек, одетый в черное кимоно без пояса.И это его голос, подобно колоколу, прозвучал над головами жителей деревни, и с удивлением воззрились они друг на друга, ибо белый человек говорил на языке жителей деревни, и его слова были словами этой страны и ее древних обычаев, и означали они:— Я — Шива, Разрушитель! Дестроер — ниспровергатель миров. Мертвый ночной тигр, созданный Мастером Синанджу. Кто этот пес, что дерзает бросить мне вызов?!И толпа смолкла, охваченная ужасом.Когда раздался голос Римо, Чиун как раз смотрел на Нуича. Старик видел, как расширились его глаза то ли от страха, то ли от удивления.Ким Ир Сен выглядел не только изумленным, но и напуганным, что было простительно: он не принадлежал к Диму Синанджу.Чиун медленно обернулся. Неужели боги услышали его молитву и ниспослали Римо чудесное исцеление?Но надежда покинула Чиуна, когда он увидел Римо, который стоял с трудом, опираясь всем телом на здоровую левую ногу, руки его беспомощно висели вдоль тела, прижатые к бедрам, чтобы хоть как-то облегчить боль в плечах.Когда Чиун подумал о той боли, которую испытал Римо, одеваясь и шагая по пыльной дороге к деревенской площади, его сердце переполнилось любовью и жалостью к нему, потому что сейчас Римо лицом к лицу столкнулся со смертоносной жаждой мести Нуича.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40