— Да, да... Я узнала... по голосу, — прошептала она. Напряглась, пытаясь рассмотреть его лицо, затем бессильно откинулась на подушку. — О, я знала, я так и знала, что ты жив...
— Сестра?..
— Я не могла в тебе ошибиться, — сказала она, слепо глядя в растрескавшийся потолок.
— Я пришел спросить... о себе.
— Но разве я смогу сказать тебе больше, чем уже сказал Святой Петр?
Римо нахмурился. Похоже, она бредит.
— Меня подбросили на порог сиротского приюта... Вы помните?
Легкая улыбка тронула ее бескровные губы.
— Да. И я нашла тебя там. Ты даже не плакал. Лежал в корзинке и молчал... Я уже тогда поняла — этот мальчик ни на кого не похож. Особенный...
— Говорят, вы видели мужчину, который меня подбросил?
— О, но это было так давно...
— Знаю, но все же попытайтесь вспомнить. Как он выглядел?
— Очень высокий... худощавый. Примерно того же телосложения, что и ты. Ты ведь тоже всегда был худеньким... Но все равно чувствовалось, крепкий парнишка. Сильный... Позднее я часто смотрела на тебя и думала: он похож на него...
— Почему же вы ничего не сказали мне раньше?
— Но я не знала его имени... Никто не знал. И почему он оставил тебя в приюте, тоже никто не знал. Должно быть, причина была веская... Ведь разве можно просто так обрекать ребенка на то, чтобы он в каждом встреченном на улице мужчине искал своего отца?..
— Да, было, было... — глухо произнес Римо. — Я часто так делал.
— Мы прозвали тебя «Мальчик у окна», знаешь? Ты все время сидел у окна и ждал, когда за тобой придут и заберут домой. И был таким храбрым... и одновременно печальным. И вот теперь вырос и живешь собственной жизнью...
— Так вы так ничего и не узнали про того человека?
— Нет.
— Черт... — тихо пробормотал Римо.
— Правда, несколько лет спустя я увидела его снова.
Римо побледнел.
— Где?!
— Видела в кино, — прошептала сестра Мария. — Постарел, но это был он, я уверена... И глаза — точь-в-точь твои. Такие же глубокие и серьезные.
— В каком городе это было?
— Вряд ли вспомню... То ли в Оклахома-Сити, то ли... Да, в Оклахома-Сити.
— Вы с ним говорили?
— Нет. Как я могла...
Сестра Мария Маргарита умолкла. Дыхание ее было слабым, но ровным. Римо видел, как медленно вздымается под покрывалом ее плоская грудь.
Он сжал холодную руку монахини. В голосе его прозвучала последняя надежда:
— А может... вы помните что-то еще? Что-нибудь, что могло бы навести на след?
— Да. Помню...
Римо так и подался вперед.
— Помню, как назывался фильм... — сонно произнесла Мария Маргарита.
— Что ж, уже хорошо. — Бывший воспитанник ободряюще похлопал ее по руке.
— Он назывался «Море — мое единственное дитя». Так себе фильм. Цветной, а мне всегда больше нравились черно-белые. Тебе тоже?
— Конечно, сестра Мария. — Римо едва не заплакал от разочарования.
— И еще помню, что глядела на экран и думала: как это печально, что все так обернулось... И еще подумала: а знает ли он?
— Знает что?
— Что ты умер.
Римо словно током ударило. Он вздрогнул, а когда заговорил снова, голос его от нахлынувших чувств звучал очень глухо.
— А вы... знали?
— О да, и очень горевала. Но в глубине души ни секунды не верила, что ты способен на преступление.
— Так оно и есть. Меня подставили.
Он почувствовал, как дрогнули ее холодные пальцы, как крепко сжали его ладонь.
— В глубине души я так и считала. А теперь, когда ты здесь, рядом, знаю наверняка... Потому как если б ты и впрямь стал плохим, то не был бы сейчас здесь, со мной... — Она ловила ртом воздух. — Здесь, на небесах...
У Римо перехватило дыхание. Он судорожно сглотнул.
— Так и знала, что ты умер истинным христианином... — прошептала Мария Маргарита.
Римо снова сглотнул, но ком в горле не исчез.
— А последнее время только о тебе почему-то и думала, — тихо произнесла она каким-то странным голосом, который словно и не принадлежал уже этому немощному хрупкому телу. — Ну, скажи, не странно ли это?
— Я тоже часто о вас думал, — пробормотал Римо. — Вы даже не представляете, как пригодилось мне то, чему вы меня учили.
— Это хорошо, Римо. Просто чудесно... — Рука с четками на запястье потянулась к нему. — А теперь ступай, побегай и поиграй. Что-то твоя сестра Мария сегодня сильно устала... Завтра поговорим.
— Прощайте, сестра Мария. Я никогда вас не забуду!
— Прощай, Римо.
Римо поднялся. Взглянул на женщину, вырастившую его, — такую хрупкую и почти бестелесную в этом сумеречном освещении. Дыхание ее было медленным и ровным, пульс едва прощупывался.
Римо задумчиво посмотрел на монахиню, затем направился к двери. И тут вдруг услышал тихий храп. Сперва он не придал этому значения, но звук усилился и заставил мужчину похолодеть. В постели что стояла у него за спиной, сестра Мария Маргарита отошла наконец в мир иной. Поддалась, откликнулась на зов смерти.
* * *
— Порой такое случается, — проговорила сестра Новелла. — Человек держится за жизнь, цепляется за соломинку до последнего. И вот вы — должно быть, это послужило сигналом. Теми ножницами, что перерезали тонкую нить.
Римо не ответил. Он ощущал все тот же леденящий душу холод и пустоту. Но глаза его оставались сухими.
— Вам не в чем упрекнуть себя, мистер Уильямс. В общем-то этот ваш визит был даже благом. Больше ей не для чего жить.
Сестра Новелла отхлебнула чай.
— Хорошо поговорили? — спросила она после паузы.
— Я никогда ее не забуду... — прошептал Римо.
— На похороны останетесь?
— Наверное, не получится.
— Ну, если передумаете, всегда можете приехать.
Римо поднялся. Он словно бы одеревенел.
— Спасибо. Я, пожалуй, пойду.
Сестра Новелла проводила его до двери.
— Спасибо, что приехали. Рада была познакомиться с вами, — заметила она тоном, каким обычно обсуждают только что прогремевшую грозу, а не жизнь человека, угасшую, словно свеча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85