И никто, никто не понимал до конца всего ужаса случившегося!
А меньше всех Генеральный секретарь.
После того как в программе вечерних теленовостей промелькнули скандальные кадры, сопровождаемые невнятным комментарием, Анвар Анвар-Садат покинул свой кабинет на тридцать восьмом этаже административного здания ООН и снизошел до обращения к представителям прессы.
— Я хотел бы сделать заявление, — начал он, умело выдерживая паузы, чтобы тем самым придать словам необходимую в таких случаях значимость.
Вся журналистская братия тут же забросала его вопросами.
— Означает ли случившееся, что той Организации Объединенных Наций, которую мы все до сих пор знали, пришел конец? — спросил один журналист.
— Если не возражаете, я бы хотел сначала сделать официальное заявление.
— Как вы объясните столь неожиданное поведение дипломатов? — тут же перебил его второй журналист.
— Буду краток...
— Почему вместо вас речь произносил совсем другой человек? Предоставит ли ваша администрация полный текст этого обращения?
Последний вопрос вывел Анвара Анвара-Садата из себя.
— Моя речь так и не была произнесена — ни мной, ни кем-либо другим. И мне неизвестно, что говорилось с подиума. Что же касается официального заявления...
— После такого вопиющего нарушения этикета и норм безопасности вы, очевидно, уйдете в отставку? — задал вопрос третий журналист.
— Итак, я хотел бы сделать следующее заявление! — громко произнес Анвар Анвар-Садат не терпящим возражений тоном, и все тотчас притихли.
— Сегодня днем произошел самый прискорбный инцидент за всю историю существования Организации Объединенных Наций. По вине недостаточно бдительного охранника на подиуме оказался человек, чья национальная принадлежность пока не установлена. Его речь, обращенная к Генеральной Ассамблее, привела к весьма печальным последствиям, запечатленным телекамерами и уже продемонстрированным всему миру. Представителям средств массовой информации следовало бы проявить должную сдержанность и осмотрительность, приличествующие в подобных случаях, и не предавать широкой огласке этот из ряда вон выходящий случай.
Генеральный секретарь сделал многозначительную паузу, и журналисты затаили дыхание в ожидании сенсационных сообщений.
— Благодарю за внимание, — совершенно неожиданно закончил он свое выступление.
— На сегодня все! — торопливо проговорил помощник, оттесняя от него журналистов.
— Что же теперь будет с ООН? — отважился задать вопрос кто-то из репортеров. — Как могут люди, называющие себя миротворцами, но не умеющие сосуществовать друг с другом, претендовать на роль хранителей мира во всем мире?!
— Неужели с ООН случится то же самое, что и с Лигой Наций в свое время? — спросил один из наиболее опытных журналистов.
Последний вопрос больно ужалил Анвара Анвара-Садата, но он решил не показывать виду и молча удалился к себе в кабинет.
Он сделал официальное заявление для прессы — гладкое и, по сути дела, бесполезное. Он ничуть не сомневался в том, что, не попадись он в тот день на глаза телерепортерам, на следующий день представители Генеральной Ассамблеи вели бы себя, как всегда, прилично, и никто бы даже не вспомнил о произошедшем накануне печальном инциденте. Ну упомянули бы в какой-нибудь информационной программе, посвященной итогам уходящего года, да и то в самом худшем случае.
Но тут Генеральный секретарь сильно ошибался, ибо никакого следующего дня заседания Генеральной Ассамблеи не было! И по той лишь причине, что всех без исключения представителей срочно отозвали на родину для проведения важных консультаций.
Все, с кем удалось переговорить Анвару Анвару-Садату, давали весьма неясные, уклончивые, дипломатически безупречные объяснения своему срочному отъезду.
Все, кроме одного. Представителя США.
Она единственная позвонила ему после того, как скандал немного поутих.
— Господин Генеральный секретарь, госдепартамент США весьма озабочен случившимся в первый день заседания Генеральной Ассамблеи ООН.
— Ничего страшного не произошло, — как можно убедительнее проговорил Анвар Анвар-Садат.
— Насколько нам известно, все представители сейчас отозваны для проведения срочных консультаций.
— Уверяю вас, это только благовидный предлог. По правде говоря, я сам предложил устроить короткий перерыв в заседаниях, чтобы уменьшить накал страстей.
— В самый разгар дебатов по вопросу о Македонии?!
— Ну-ну! Можно подумать, что Македония за одну ночь прекратит свое существование!
— И все же госдепартамент хотел бы знать, что именно случилось в зале заседаний.
Генеральный секретарь обратил свой взор на потолок в поисках правдоподобного объяснения.
— Помните, какие события послужили пусковым механизмом первой мировой войны? — мягко начал он.
— Конечно, хотя лично я не была свидетельницей.
— В то время Европа представляла собой некий клубок всевозможных союзов и договоров без каких-либо посредников. Сегодня дело обстоит иначе, не так ли? А тогда злосчастное покушение в Сараево произвело эффект домино. Страны, связанные друг с другом договорными обязательствами, оказались в состоянии войны с государствами, с которыми на самом деле никогда не имели никаких разногласий. Организация Объединенных Наций и была создана для того, чтобы избежать подобных абсурдных ситуаций.
— В данном случае речь, полагаю, идет о Лиге Наций, — съязвила американка. — Однако меня не надо агитировать за новый мировой порядок. Я бы хотела услышать прямой ответ на мой прямой вопрос. Итак, что же произошло в зале заседаний Генеральной Ассамблеи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82