— Садитесь, пожалуйста. Угощайтесь, вот фрукты.Лорд Петрак взял Тройю под руку. Женщина-кошка тоже пребывала в замешательстве. Как и Грифон, она ожидала, что столь уважаемый ею Повелитель Стражи обитает в великолепных апартаментах. Птицелев видел, как Тройя поджала губы, и догадался, что ее терзает мысль о несправедливости. Хаггерт и Мрин-Амрин жили в Сирвэке Дрэготе и купались в роскоши, а Петрак ютился под кровом, который даже не мог укрыть его от ливня. Грифон, однако, так не считал, но он решил, что будет лучше, если Воля Леса сам объяснит им, в чем тут дело.Лорд Петрак подвел женщину-кошку к одному из стульев и усадил. Грифон не сомневался, что ни с кем другим Тройя не стала бы вести себя так смирно и застенчиво. Как ни странно, он почувствовал острый укол ревности — но тут же забыл о нем, заметив, что стул, на котором сидит Тройя, движется! Точней, меняется. Тройя отчаянно вцепилась в стул, точно ожидая, что он в любое мгновение ее сбросит.Воля Леса раскатисто рассмеялся:— Не бойся. Он всего лишь приспосабливается к твоим очертаниям. Расслабься! Едва ты успокоишься, успокоится и он.Грифон посмотрел на другой стул. Как и все остальные, он казался простым, грубым изделием. Может, Воля Леса просто шутит? С явной опаской птицелев опустился на стул — и испытал удивительно приятное ощущение. Сиденье оказалось теплым и мягким. Едва Грифон уселся поудобней, стул повторил все изгибы его тела. Грифон с довольным видом кивнул хозяину. Тройя, все еще ерзая, сердито зыркнула на него исподлобья.— Фрукты? Извините, что не могу предложить вам мяса, но, я надеюсь, вы понимаете почему.Лорд Петрак был другом всем лесным обитателям, потому для него поедание мяса было равносильно убийству. Впрочем, он понимал нужды других и прекрасно знал, что многие из его друзей-животных пожирают друг друга.Глядя на аппетитные плоды, Грифон решил принять более удобный, человеческий, облик. Лорд Петрак, казалось, не обратил на это внимания, зато Тройя так выпучила глаза, словно птицелев превратился в ци. Она еще не видела, как он ест, и потому не знала, что он умеет менять форму и в некоторых случаях предпочитает человеческий образ.— Переменчивое ты существо, Грифон, — заметил Повелитель Стражи.— Тогда, в Люперионе, у тебя было такое же лицо, — сказала Тройя. — Но ведь то была иллюзия!— Основанная на реальности. Порой я меняюсь, сам того не осознавая. Это — единственный облик, который я умею принимать без колдовства и хитростей. Простите, что не предупредил.— Ничего, — ответил Петрак и отправил в рот пригоршню травы и листьев.Тройя не сводила глаз с Грифона:— Никак не привыкну. Впрочем, тебе идет.Грифон позволил себе улыбнуться:— Я рад, что тебе нравится.К его удивлению, Тройя потупила взгляд и принялась с преувеличенным вниманием рассматривать плод, который держала в руках. Птицелев поспешно сменил тему:— Лорд Петрак, огромное спасибо за гостеприимство, но мне пора. Я должен отправиться в Канисаргос, несмотря на риск. Д'Шай — это ключ и к моему прошлому, и, скорей всего, к нынешним нашим затруднениям.— Ты хочешь сказать — к бесконечной, изнуряющей войне?— Можно назвать это и так. Уверяю вас, Д'Шай наверняка уже знает и о том, что я здесь, и о том, что я поклялся найти его, едва узнал, что он жив.— Тогда зачем ты так рвешься в Канисаргос? Он ведь наверняка расставит капканы на твоем пути. Шейдерол всегда был изобретателен!Поколебавшись, Грифон ответил:— Он знает, что я ищу его, и это — гарантия того, что я беспрепятственно войду в столицу арамитов.— Что-о? — Тройя оторвалась от созерцания фрукта. — Это же абсурд!— Разве? Д'Шай и я во многом похожи. Он хочет сам расправиться со мной, Тройя. У нас с ним старые счеты. Забудь о волках-рейдерах, они тут ни при чем. Д'Шай, украв мои воспоминания, присвоил мою жизнь, и я отплачу ему тем же.— Самые жестокие войны — это войны между братьями, — покачал головой лорд Петрак. — Ваша встреча с Д'Шаем может оказаться опасней, чем сам Разрушитель!— Но эта встреча может положить конец нападениям волков-рейдеров. Я хочу знать, почему они меня помнят — а здесь, в Землях Мечты, не помнит никто!Повисло неловкое молчание. На левое плечо Повелителя Стражи опустился ворон. Лорд Петрак погладил птицу:— Должно быть, Хаггерта волнуют результаты твоего» испытания «.Грифон нахмурился:— Я бы сказал, результаты более чем неопределенные.— Напротив! Ты сразился с исчадьями Разрушителя — и уничтожил их. А ведь ты запросто мог присоединиться к ним и убить нас обоих — или, во всяком случае, попытаться.— Он не мог бы! — взвилась Тройя, молниеносно выпустив когти, но тут же осеклась:— Ох… простите меня!— Ты веришь в него, котенок, так же, как и я. — Воля Леса пересадил ворона на правое плечо и что-то шепнул ему. Птица несколько раз пронзительно каркнула. Петрак кивнул и прошептал еще несколько слов, затем простер руку — и выпустил ворона.— Верно. Он от Хаггерта. Надеюсь, я его успокою. У тебя осталась только одна трудность. Это — твой проводник, некто Джерилон Дейн.— Этот! — На сей раз Тройя не стала извиняться за выпущенные когти. — Он убил котят! Мою семью!— Нет. Он действительно в ответе за многие смерти — но это было в бою. Джерилон Дейн был офицером арамитов, одним из самых просвещенных и воспитанных. Это его и погубило. На него натравили бегунов. Он опорочил себя в глазах Стаи тем, что не шел напролом и проявлял сострадание — черту, которую волки-рейдеры в течение столетий пытались вытравить из своих воинов.— Я составлю свое мнение после того, как поговорю с ним, — сказал Грифон. — Живым существам свойственно меняться. Так в чем трудность?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82