Казалось, что эти слова относились к нам, советским добровольцам. Только одни штурмовали море, другие – небо над Мадридом, а третьи – фашистские колонны на испанской земле.
То, что мы называли клубом, была просто квартира вблизи капитании, где можно было послушать патефон, перекусить, а главное – посидеть с товарищами, если позволяла обстановка. Там мы чувствовали себя словно на Родине: в Севастополе или Кронштадте.
Но это все же была Испания. Черноглазых девушек, взявших на себя заботу о нашей столовой, звали, помнится, Консуэла и Кончита. Приветливые и веселые, они быстро научились понимать нас и болтали с нами на смешанном русско-испанском языке.
– Если можно, Кончита, мне, пожалуйста, лос уевос фритос и вино вьехо – жареные яйца и старое вино! – обращался к испанке кто-либо из наших добровольцев-старожилов.
Организатором и хозяином нашего клуба был дон Хуан Гарсиа – С.С. Рамишвили, а душой – дон Рамон – В.П. Дрозд, который на корабле целиком отдавал себя службе, а в редкие свободные часы умел повеселиться. Счастливое и завидное сочетание!
Так прошел и вечер Первого Мая. Мы не произнесли ни одной речи, праздник был у всех в душе и на лицах. Его не смогли испортить даже фашистские самолеты, совершившие налет на Картахену.
В полночь мы настроили приемник на Москву и с замиранием сердца слушали Красную площадь. Сквозь помехи в эфире доносился до нас бой Кремлевских курантов. Я не помню других звуков, которые бы так глубоко проникали в душу каждого из нас.
Мы любили наш клуб. В свободную минуту мы приходили сюда, чтобы встретиться с друзьями. Часто здесь бывали наши моряки В. Гаврилов, Н. Басистый, С. Солоухин, И. Елисеев, В. Богденко и другие волонтеры. Остротам и шуткам не было конца. Если это было вскоре после прибытия «игрека» с посылками для моряков, то Кончита и Консуэла кроме обычных блюд подавали консервы, нарезали копченую колбасу, и «вино вьехо» заменялось «русским газолином», как звали испанцы нашу водку. Крепкими напитками не злоупотребляли. Традиционный кофе заменяли иногда чаем и удивлялись, как испанский повар мастерски его готовил. Бывали дни, когда в клубе можно было встретить и наших генералов – Д.Г. Павлова или Я.В. Смушкевича, но они обычно появлялись в Картахене на короткий срок в связи с прибытием крупных партий грузов, отдавали нужные распоряжения и уезжали.
Приезжали в Картахену и летчики с соседних аэродромов – И.И. Проскуров, Н.А. Остряков, Г.М. Прокофьев и другие. Реже заезжали танкисты из Арчены. Когда в ожидании оказии в Картахене собирались раненые волонтеры, то те из них, которые «находились на плаву», то есть свободно двигались, тоже любили заходить в клуб.
«Вы когда соберетесь в море, чтобы переправить нас в Севастополь?» – полушутя-полусерьезно обращался к морякам танкист с рукой на перевязи. Ему уже надоело «отдыхать» в Картахене на транспорте «Магальянес» или «Map Контабрико», которые стояли у причала, выжидая улучшения обстановки на море и заодно ремонтируя машины перед ответственным плаванием. «Лучше не спеша попасть в Севастополь, – отвечали моряки, – чем поторопиться и угодить в Кадис». Такая опасность в то время действительно существовала. Например, у берегов Алжира мятежники потопили советский транспорт «Комсомол». Весь экипаж во главе с капитаном Г.А. Мезенцевым попал в застенки Франке. Судно шло с гражданским грузом, и даже не в Испанию, и все же было захвачено. Тем более нельзя было рисковать судьбой людей, отправлявшихся на испанском транспорте. Однако и Картахена – место не очень подходящее для отдыха, и мы принимали все меры, чтобы скорее переправить раненых на Родину.
Если в воздухе спокойно, то вечер у моряков, бывало, затягивался до II– 12 часов, после чего все направлялись на свои боевые посты. На улице темно. Мрачными массивами выделяются на фоне моря горы Синесо и Неграте. Глаза постепенно привыкают и начинают различать границы гавани с темными силуэтами кораблей. Кто еще не достаточно хорошо ориентируется в порту и на причалах, старается объединиться с кем-нибудь из «стариков», чтобы добраться до своего эсминца иди крейсера. Хуже, если начинается тревога. Тогда ближайшее убежище в капитании служит укрытием. Кончита и Консуэла, не успевая убрать посуду со столов, тоже спешат туда. Первые выстрелы зениток глухо раздаются со стороны моря, откуда мятежные самолеты любят атаковывать базу.
В воскресные и праздничные дни клуб открывался с утра, но днем посещался редко, так как все испанские моряки отправлялись в город и на главной улице Калья Майор вместе с нашими добровольцами устраивались где-нибудь за столиком. Там же в это время собиралось и гражданское население города. Вынесенные на улицу столики заполняли всю проезжую часть, и целые семьи проводили за ними свободное время. Это по-испански!
Сидя за столиком, испанские моряки весело шумели, обсуждая проходящих сеньорит: «Ке гуапа» (какая красавица), «Ой морена» (чернобровая), – и это было в обычаях испанских городов, особенно на юге. Сама сеньорита считала это заслуженной похвалой и даже обижалась, если ее не провожали такими восклицаниями. Реплики она принимала как должное и отвечала: «Грасиас, мучас грасиас» (спасибо, большое спасибо).
В городе иногда шли русские фильмы: «Чапаев» и «Броненосец „Потемкин“. Все наши добровольцы по несколько раз смотрели эти картины и жаловались только на порядки, которые существовали в испанских кинотеатрах: курение, шум, постоянное движение публики, а нередко и скандалы. Но со своим уставом в чужой монастырь не ходят.
Изредка у наших добровольцев появлялась возможность отправиться с каким-нибудь поручением в Мурсию или Валенсию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146