– Что ты говоришь!
Подходцев уселся на кровать и долго молчал, будто собираясь с мыслями.
– Перед ужином пили чай: Марья Кондратьевна, Лидия Семеновна, Зоя Кирилловна, Артемий Николаевич, Петр Васильич и Черт Иваныч. Разговор: «Что это давно не видно Марьи Захаровны?» – «Вы разве не знаете? Она поехала в Москву!» – «Ну, что вы говорите! И надолго?» – «Определенно вам не могу сказать. Кажется, дней на пять». – «А как же дети?» – «Определенно вам не могу сказать, но, кажется, старшенькую взяли с собой, а Бобик остался с нянькой. Да, кроме того, у них гостит ведь ее сестра Пелагея Владимировна». – «Что вы говорите! И давно она приехала к ним?» – «Определенно не могу сказать, но, кажется, уже неделю живет». – «Что вы говорите! Уже неделю? А муж ее, значит, остался в Киеве?» – «Определенно не могу сказать, но, кажется, она говорила, что его перевели в Харьков». – «Да что вы говорите! А как же их сын Володя, который…» Тут я больше не выдержал. Откинул ногой стул, встал и вышел в другую комнату. Догнала жена. «Куда ты, милый? Кстати, надо завтра нам поехать к Пелагее Владимировне, а то неловко». Я говорю: «Пусть она издохнет, твоя Пелагея Владимировна!» Жена в слезы: «Ты в последнее время стал невыносим. Тебе мои гости и родственники не нравятся. И сейчас тоже…» – «Что сейчас?!» – «Устраиваешь историю в то время, когда гости за столом. Почему ты ушел?» – «Потому что я предпочитал бы, чтобы они были на столе!» – «Ах, так?! В таком случае, я уезжаю к мамаше…» – «Правильно. Удивляюсь, как ты до сих пор жила с таким мерзавцем!» Уложил свои вещи и вот – к вам! А вы как живете?
– Как живем? Да теперь, брат, когда ты обратился в первобытное состояние, можем сказать прямо: вчера вечером пили чай.
– И только? Голый чай?!
– Нет. Громову в стакан попала муха. Так что чай был с вареным мясом.
– Одевайтесь, – лаконично сказал Подходцев.

По улицам бродили, не спеша, с толком читая вывески ресторанов и выбирая наиболее подходящий.
– Ресторанная жизнь, – заметил повеселевший Клинков, – приучает человека к чтению. Сколько приходится читать: сначала вывеску, потом меню, потом – счет…
– Чтение последней литературы я беру на себя, – важно возразил Подходцев. – Дорогие мои, чего вам хочется?
– Закажи пирожок с ливером, да чтобы масло дали и паюсной икры, – задумчиво сказал Клинков.
Громов скромно осведомился:
– А нет ли тут вареной колбасы?
Заказывали долго и серьезно.
А когда принесли между прочими яствами и свиные котлеты и слуга спросил, кто их будет есть, – Клинков, указывая на Подходцева, серьезно сказал:
– Свиные котлеты – ему! Ибо сказано: кесарево кесарю!..
Подходцев засмеялся, зажмурился и сказал, сдерживая радостные нотки, прорывавшиеся в голосе:
– Боже, как я счастлив, что снова с вами.
А Громов льстиво поддакнул:
– Дуракам всегда счастье…

Глава 15.
Безоблачное небо.
Добрый Громов

Нижеследующий разговор произошел однажды вечером после хлопотливого трудового дня.
– Господа, – сказал Подходцев, пренебрежительно поглядывая на Клинкова и Громова, – умеете ли вы держать себя в обществе?
– Только один раз я не мог держать себя в обществе, – возразил Клинков, – и то это было Общество электрического освещения. Они мне подали счет дважды за одно и то же. Я и раскричался.
– А я себя держу в обществе так замечательно, что все окружающие застывают в немом изумлении, – улыбнулся тихо и ласково кроткий Громов.
– Ну, это тоже лишнее. Это уж слишком. Приковывать к себе общее внимание – тоже не рекомендуется. Одним словом – берите пример с меня.
– Собственно, в чем дело? – нетерпеливо спросил Клинков.
– Дело в том, что мы приглашены в один фешенебельный дом.
– Ну что ж – повращаемся, повращаемся, – самодовольно усмехнулся Клинков. – Надеюсь, будут и танцы?
– Нет, уж ты, пожалуйста, не танцуй, – искренно встревожился Громов. – У тебя есть дурная привычка на половине вальса бросать свою даму, засовывать большие пальцы рук в проймы жилета и начинать перед самым носом оторопевшей дамы подбрасывать ноги чуть не до потолка.
– Эх ты, деревня! Во всех шикарных кабачках Парижа так танцуют.
– Может быть. Но нас зовут в семейный дом.
– Большая важность. А у Синягиных я разве не танцевал перед хозяйкой с большим успехом?
– А чем кончилось? Отвели в уголок и отказали от дому.
– Тоже и дом у них: сырой, одноэтажный, чуть не на краю города. А куда нас теперь приглашают?
– К Троицыным.
– Удивляюсь я, – пожал плечами Громов, – зачем все эти люди нас приглашают: придем, нашумим, съедим и выпьем все, что есть под рукой, уязвим гостей и уйдем, оставляя за спиной мерзость запустения.
– Я думаю, вас приглашают ради меня, – заметил Клинков, пыхтя от важности.
– Возможно, – согласился Подходцев, – как болгарина с обезьяной – пускают во двор ради обезьяны. Итак, завтра в девять отсюда, все втроем.

Как-то выходило так, что все трое держались вместе: Громов не мог минутки пробыть без Подходцева, Клинков терся около Громова с вечной мыслью уколоть его, подцепить на что-нибудь, а Подходцев держался около Клинкова с целью удержать этого разнузданного толстяка от истерического желания пуститься в нескромный пляс.
– Знаешь, – заметил Клинков, оглядывая гостей. – Мне очень нравится та блондинка в черном. Я, признаться, за ней уже приударил.
– Вот тебе раз, – опечалился Подходцев. – Как раз она и мне нравится. Отступись, голубчик.
– Что даешь? – хладнокровно спросил корыстолюбивый Клинков.
– Рубль хочешь?
– Рубль и коврик, что лежит около твоей кровати.
– Хорошо. Только ты познакомь меня с ней.
– Сколько угодно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40