Правда, я припрятал кое-что на тот случай, если случится все же вернуться обратно. Я надеялся, что оно мне еще пригодится. — Старик заметно погрустнел. — Да… вернуться хотелось бы. Хотя вряд ли, конечно, меня теперь там кто-нибудь помнит. Столько лет прошло… А жизнь здесь здоровая. Я с тех самых пор, как сюда попал, даже насморк ни разу не подхватил. Может, это оттого, что тут просто заразиться не от кого. Но только теперь мне уже за девяносто, кажется. И я ни дня не болел с тех самых пор, как попал сюда. Только вот конь околел. Жалко. Дожил почти до сорока лет, а потом умер, можно сказать, у меня на руках. Видать, от старости. — Он снова пристально посмотрел на Раглана. — Послушай, а что там стало с автомобилями? Мода на них еще не прошла?
— Так они теперь везде и повсюду. Специально для них даже дороги замащивают.
— Мостят дороги? Лошадям, наверное, приходится несладко.
— Вообще-то лошадей теперь не часто увидишь Пожалуй, только на ранчо. Да и на ранчо теперь больше ездят на пикапах и джипах, а не на лошадях.
— Черт возьми! А кто такие эти самые пикапы?
— Это такая машина, где есть специальное отделение, чтобы перевозить разные грузы. Тюки с сеном, например. Да все что угодно.
Джонни уверенно шел вперед, пробираясь между завалами. Наконец остановился у высокого и узкого проема в стене. Задержавшись здесь, старик достал из кармана огарок свечи:
— Придется посветить. Там слишком темно.
— Оставь. У меня есть фонарь. — Майк направил луч электрического фонарика в темноту — и ахнул.
Золото, хоть и покрывшееся за многие годы толстым слоем пыли, ярко сверкало под лучом фонарика. Комната представляла собой своего рода сводчатый склеп, в стенах которого были устроены ниши, до отказа забитые золотыми дисками, очень похожими на те, о которых рассказывал старый ковбой. В самом центре комнаты, над грудой сваленных на полу золотых дисков, возвышался подпирающий потолок каменный столб. На нем и была укреплена золотая тарелка. Майк подошел ближе, чтобы получше разглядеть карту. Запретная Крепость представляла собой лабиринт, в котором хитро переплетались между собой переходы, комнаты, ложные входы и выходы. И посредине этого всего находился центральный двор и несколько огромных залов. Какое-то время Майк просто рассматривал рисунок. Он думал о том, что где-то среди этого хитросплетения комнат и коридоров томится в неволе Эрик и освободить его еще только предстоит. Имелись там и комнаты-ловушки, которые надлежало обходить стороной. И вдруг ему показалось, что он видит что-то знакомое. Было в этом рисунке нечто такое… Майк покачал головой. Нет, ничего не приходит на память. Он указал на план лабиринта:
— Послушай, Джонни, я должен войти сюда и вернуться обратно вместе с Эриком.
— Никаких шансов. Это место стерегут Варанели и Властители Шибальбы. Даже если ты сможешь вычислить дорогу туда и обратно…
Раглан снова принялся рассматривать карту.
— И вот еще что, — минуту помолчав, продолжал Джонни. — Здесь нельзя верить даже собственным глазам. К этому надо привыкнуть. Расстояния вовсе не такие, какими кажутся, и высоты — тоже. Здесь надо даже… чувствовать иначе.
— Я очень тороплюсь, Джонни. Некогда мне привыкать. Все нужно сделать за несколько часов. — Затем он добавил: — Войти-то я смогу. У меня есть друг.
— Друг, говоришь? Это ты так думаешь, что он тебе друг, даже если он и в самом деле им был. Они здесь совсем другие. Ложь у них не считается чем-то зазорным. Для них соврать — пара пустяков. И они врут. Просто так, ради развлечения. При первой же возможности могут завести тебя в западню. Они скорее станут радоваться твоим неудачам, чем успеху. И не имеет значения, кто ты такой и чем занимаешься. Мне одно время приходилось с ними сталкиваться. Я знаю, что говорю. Поверь, большинство из них пойдут на все — только бы напакостить ближнему своему. У них здесь так принято.
— Поэтому анасази и бежали отсюда?
— Бежали, чтобы оставить этот мир с его злом. И не надейся, что твой «друг» — редкое исключение. Здесь таких не бывает. Потому что любой из этих сволочей выпрыгнет из собственных штанов ради того, чтобы обманом заманить тебя туда, где ты будешь обречен на муки и смерть. Причем сам он будет потом стоять поодаль и с чувством исполненного долга наблюдать за твоими мучениями.
Раглан продолжал разглядывать блюдо, но теперь все его мысли были обращены к Таззоку. Майк помнил странный блеск в его глазах, когда речь зашла о комнатах-ловушках, словно одно только воспоминание о подобной затее привело его в неописуемый восторг.
— Они даже друг другу пакостят. Одного только не понимаю: как они вообще до сих пор существуют? То есть удивительно, что они еще не истребили друг друга окончательно.
Майк задумался… Таззок как будто говорил вполне искренне. Но был ли он честен до конца? А может, этот его плащ — всего лишь уловка, способ заманить его? Или, может быть, Таззок решил немного повременить и дождаться, пока он сам не забредет в одну из многочисленных ловушек? Но с другой стороны, он ведь обещал помочь… Таззоку очень хотелось, чтобы его Архивы были оценены по достоинству и, если возможно, спасены.
Выбора у Майка не было. Ему не оставалось ничего другого, как войти в лабиринт и там уже действовать по наитию, импровизировать. К тому же у него за плечами имелся некоторый опыт по части лабиринтов.
— Я все равно пойду туда и вытащу Эрика, чего бы мне это ни стоило. — Майк взглянул на старика. -Как далеко отсюда до того места?
— Несколько часов ходьбы. Дорога — так себе, ничего особенного. За исключением последних нескольких минут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115