— Ему стоит поторопиться. Вот едут мои друзья.Она ничего на это не ответила, но мы уже слышали топот лошадей.— Если передумаете, найдите меня, — сказал я. — Стыдно такой красивой девушке, как вы, связываться с бандитами.Она хотела что-то сказать, но поджала губы.Вместе с Родриго подъехали двадцать крепких, сухих вакеро, и все они, казалось, расстроились, когда выяснилось, что драки не будет.— Вам надо поехать с нами, — сказал Родриго. — Старик Бен хочет видеть вас.— Бен Мандрин?— Да. — Он улыбнулся. — И сеньорита Робизо.Дом на ранчо был длинным глиняным зданием с несколькими дверьми, выходившими на длинную веранду. Ранчо было старым и обжитым. Здесь росли огромные древние дубы и сикоморы. Тень от них показалась очень приятной после поездки под жарким открытым солнцем, и я натянул поводья и минуту-две сидел в седле, осматриваясь.Если у Старого Бена не отнимут ранчо, оно перейдет к Родриго, и я понимал, почему он так его любит. Здесь везде царила атмосфера доброго спокойствия: она была и в запахе трав и жасмина, окружающего дом, и в тени под огромными старыми деревьями.Дом был построен в виде буквы «Г», из него открывался вид на уходящее вдаль море за круглым склоном холма. Между морем и домом росла пожухлая от засухи трава с несколькими рядами маиса, бобов и других растений.Дверь открылась, и я увидел стоящую в проеме Доринду в легком красивом платье и выглядевшую от этого еще прекрасней.— Проходите, пожалуйста, в дом. Мистер Мандрин ждет вас.Она повернулась.— Хуан, позаботься, пожалуйста, о коне джентльмена.Спешившись, я смахнул шляпой пыль с одежды и прошел через двор, чувствуя затылком, что за мной пристально наблюдают, но не Доринда и не Хуан.Девушка с улыбкой протянула мне руку. То была широкая, приятная улыбка, приоткрывшая белоснежные безупречные зубы, но глаза ее не улыбались. Они излучали настороженность и беспокойство.— Благодарю вас, мистер Сэкетт. От всей души благодарю за все, что вы сделали. Когда те люди приехали за мной, мы подумали, что вы мертвы.— Годится.— Что вы имеете в виду?— Иначе они могли бы поехать и проверить.Она на секунду задержала на мне взгляд, как бы стараясь угадать, сколь я умен или насколько опасен.— Все это ошибка.— Людям, погибшим в Мохаве, интересно было бы услышать ваши слова, — откровенно сказал я.Когда она попыталась ответить, я ее оборвал:— Мэм, я приехал не к вам. Я приехал к Бену Мандрину.Раздался глубокий и сильный голос:— Так оно и есть! Входите, мистер Сэкетт! Прошу, входите!Он сидел в большом старом кресле-качалке и совсем не походил на пирата. Он никогда не был высоким — во всяком случае таким, как я, — но в свое время был широкоплечим и, кажется, очень сильным человеком. Запястья у него были такими же широкими, как у меня, дюймов десяти в окружности, а руки — сильные, с плоскими костяшками… руки драчуна.Лицо было широкое, скуластое, глаза глубоко посажены, в густых черных волосах виднелась седина. Ему было уже за семьдесят, но выглядел он намного моложе. Однако бросались в глаза разбитые параличом больные ноги. Они были закрыты одеялом и были так тонки, что их было почти не видно.Над глазом белел старый шрам, а другой рассекал щеку, но шрамы не портили его. Бен Мандрин выглядел сильным, волевым стариком, прожившим богатую событиями жизнь.— Так ты Сэкетт? — сказал он. — Дорри рассказывала мне про тебя. Похоже, ты боец.Я остановил взгляд на шраме над глазом, и он заметил это.— Сабля, — сказал он. — Это случилось давно. Почти целую жизнь назад.— У Гаттераса, — сказал я. — И они приняли вас за мертвого.Оба сильно удивились. Доринда резко повернулась и посмотрела на меня, а Бен схватился за ручки кресла и выпрямился.— Откуда ты знаешь? — спросил он. — Об этом знали очень немногие.— Вы слишком часто нападали на побережье Каролины, — ответил я. — Человек, который ударил вас саблей, — мой дед.Несколько мгновений он не сводил с меня яростного взгляда, затем рассмеялся.— Он тоже был бойцом, — заметил Бен. — Владел саблей лучше всех… лучше всех, кроме одного.Он внимательно оглядел меня.— Здесь у нас есть еще один Сэкетт. Это твой родственник?— Наверное. Он Сэкетт с гор Клинч-Маунтинс, мы с ними не в ладах, но мы не пираты.В глазах его появилось жесткое выражение… ему было над чем подумать. Если бы Бен Мандрин был чуть помоложе или чуть поздоровее, тогда я бы дважды подумал, прежде чем выдать такое. Но мне показалось, что ему нравится наш разговор, и я вдруг понял, что давно уже никто не осмеливался разговаривать с ним по-мужски. Из-за того, что он богат и калека, перед ним, скорее всего, преклонялись.— Это было давно, — сказал старик. — Я стал владельцем ранчо и добропорядочным гражданином.Его глаза сверкнули недобрым смешком.— Или ты не слышал?— Слышал и поверил… но не совсем.Он снова рассмеялся и, глянув на Доринду, сказал:— Он мне нравится.Затем повернулся ко мне.— Как ты относишься к тому, чтобы поработать на меня?— Я не ищу работу. Я ищу тридцать фунтов украденного у меня золота, а когда найду, возвращусь в Аризону. Более того, — я смотрел прямо на Доринду, — у меня есть идея, кого надо спросить.О, он сразу все понял. От Старика Бена мало что укрывалось. Он поглядел на нее, потом на меня.— Ты не прав, мой друг, она все время была со мной.Он указал на кресло.— Садись, немного поговорим о кораблях, саблях, береге Каролины пятьдесят лет назад, а может, и больше. Ч о говорил тебе дед?Он повернулся к женщине.— Доринда, принеси нам бутылку вина — очень хорошего вина, которое навевает воспоминания.Потом мы сидели молча, слушая, как удаляются ее шаги. Судя по звукам ее шагов, вино хранилось в другом конце дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33