Правая рука его лежала на самом краю стола.
— Поговорим насчет денег, Борд? У меня не так много, но, чтобы тебя снабдить, хватит. А продадут магазин, от этого еще капнет… Откуда людям знать, что ты нашел меня.
— Лэнг, если я возьму у тебя деньги, я хуже Сильвы окажусь. Он был честный человек, знаешь ли, по-своему, и твою плату попытался отработать.
— И что вышло?
Борден небрежно махнул рукой.
— Скорость — вещь относительная, как я уже сказал. Он начал с шестерки, я ответил тузом. Тут карты пошли на стол, а у него больше не оказалось.
Лэнг опять облизнул губы. Глаза его ярко сверкали, и на лице проглядывала чуть ли не насмешка, и он чуть-чуть наклонялся вперед.
— Что там было, Лэнг? Тогда, с Сэкеттом?
Лэнг пожал плечами.
— Я вертелся в кухне, когда разливали кофе, и всыпал ему порошочек. Потом он ушел, я пошел за ним. Луси Мари хотела его вернуть, чтобы ночевал у них, тут я немного поволновался. Однако он уперся идти в гостиницу. Как дошел до «Корраля», уже почти падал, а я его догонял. И тут какой-то пьяный старатель перед мексиканским рестораном палить из револьвера начал, ну, я Сэкетта и застрелил. Поднял его, жакет его подобрал, который он на руке нес, и в Симмонсов сарай с ним. Только кончил менять на нем рубашку, смотрю, он в себя приходит, пришлось еще раз стрелять. Потом надел на него жакет, а на себя его рубашку. Мала оказалась, правда. Ну, и домой.
— Зачем ты это сделал?
— Ты что, вообще? Он же за мной охотился! Ловить меня приехал за то дело на юге, когда я старика Канингема угрохал!
В кои-то веки Борден Чантри испытывал удовольствие от того, что предстояло сделать.
— Нет, Лэнг, — тихо произнес он, — Сэкетт за тобой не охотился. Ни он и никто другой. Канингем не умер, а его дочь уговорила старика не возбуждать дела. Распоследнего идиота ты разыграл, Лэнг. Всех тех людей ты убил попусту. Спасался в панике, когда никто за тобой не гнался.
— Врешь!
— Нет, Лэнг. Я не вру. Так все было. Джордж Ригинз до этого дорылся и собрался сказать Блоссом, чтобы с тобой не связывалась. Как раз тогда ты его убил. Ты совершил все ошибки, какие только можно было совершить. Вырезал клеймо: я тут же понял, что-то здесь не так. Ты упустил из виду, что в западных городках на клейма обращают внимание. Я всего-навсего спрашивал да спрашивал, пока не нашел обратившего внимание именно на это.
Обе руки Лэнга виднелись над краем стола, и он улыбался — той ослепительной, мальчишеской, дружелюбной улыбкой, которая так всем нравилась. О которой Лэнг знал, что она людям нравится.
— Ну что же, Борд, пора прощаться, так? Жаль мне, что ты так далеко прогулялся — и без толку.
Его левая рука мгновенно упала, стиснув правое запястье Чантри, а правая рука Адамса устремилась за оружием.
Борден не сопротивлялся. Он смотрел Лэнгу прямо в глаза, пока дуло револьвера не начало подниматься над краем стола. И тогда выстрелил в него.
Ствол винчестера находился в немногих дюймах от живота Лэнга, когда из него вырвалась пуля, и в тот же миг Чантри вскочил на ноги, с силой толкнув стол на сидевшего напротив. Более крупный из противников упал на спину, Борден Чантри перевел рычажок на своей винтовке и стоял, глядя на Лэнга вниз.
Равнодушным пинком выбил у него кольт.
Несколько человек вошли и смотрели. Лэнг с пола впился в него взглядом.
— Черт тебя дери, Борд! Всегда ты был непроходимый болван! Никогда своей пользы не видел! Ты мог получить… да я бы тебе полтыщи дал, только чтобы ехал домой! Дурак ненормальный!
Его рука потянулась к поясу.
— Гляди, чтоб тебя зараза, у меня…
Ничего, кроме жалости, Борден Чантри не ощущал в эту минуту.
— Лэнг, нет у тебя ничего. Ничего совершенно. Даже нескольких секунд нет.
Был тогда какой-то момент, когда он, казалось, понял.
— Борд! — взмолился он. — Пожалуйста, мне…
Чантри отступил назад и взглянул на стоявших в дверях мужчин.
— Извините за беспокойство, джентльмены. Как я уже говорил, дело это частное.
На спинке стула, на котором сидел Лэнг, висела пара седельных сумок. Чантри подобрал их с пола. На коже выжжено раскаленным клеймом «ЭД Г» — Эд Гейли.
Последняя кража Лэнга. Небольшая сумма, какую, как он знал, Блоссом держала в доме.
В сумке лежал кожаный мешочек с несколькими золотыми. Деньги Сэкетта.
— У него есть монеты, — сказал Чантри. — Довольно много, думаю. Возьмите все, прилично его похороните, а остаток поделите между собой.
— Какое имя написать? — Это спросил коренастый проходимец, с которым Чантри говорил у входа в салун.
— Форд Мейсон… или Лэнг Адамс… какое хотите. Пока он жил, имена для него ничего не значили, не значат и теперь.
Он сделал пять миль на пути домой, и только тогда вспомнил, что в карманах у него ни цента, лошадь изнурена, а он так даже и не поел.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54