Я примостился сбоку от окна, чтобы видеть подход к отелю. В принципе для этого следовало прижаться лицом к стеклу, чего делать в данном случае лучше не надо. Делфина вряд ли будет в меня стрелять, но я ни на секунду не сомневался, что она явилась сюда не одна. А даже если и одна, то недолго бы оставалась без желающих сделать для нее все, что угодно.Луи был прав, настоятельно советуя мне незаметно и побыстрее скрыться из города. Одна попытка убить меня уже имела место, но как только они поймут, что ничего не вышло, то тут же предпримут другую, затем еще, еще… и так, пока не добьются своего. Ими двигали одержимость и нетерпение. Они жаждали овладеть бумагами, которые оставил мой отец, и заодно избавиться от меня. И уже не могли ждать, пока я сам получу эти документы. Очевидно, они решили сначала разделаться со мной, а уж потом заняться бумагами… во всяком случае, похоже, так у них все задумано. Больше всего меня удивило в глазах Делфины — именно это откровенно страстное желание убить.Ладно, прежде всего надо ознакомиться с содержимым кожаной сумки и понять, что папа мне оставил. Я достал небольшую пачку документов, включая очень четко нарисованную карту, точно показывающую месторасположение моих владений — две плантации, одна из них довольно большая, несколько угодий и участок леса в другой стороне штата, купчие на два других участка земли, а также запечатанное письмо с моим именем на конверте. Я сломал печать.«Мой сын!Когда ты прочтешь это, меня уже не будет в живых. С тех пор как умерла твоя мама, я жил только для тебя и тебя одного, но теперь, когда меня уже нет, принимать все решения придется тебе самому. Если ты решишь вернуться на Восток, обязательно найди там старого Толберта. Он знает, что надо делать дальше.В течение жизни трех поколений нашу семью раздирает смертельная вражда, одним из результатов которой стали семь дуэлей, четыре из них со смертельным исходом. Случались и другие преждевременные смерти по разным причинам, но по меньшей мере несколько из них от яда.Я сам дважды дрался на дуэли и оба раза вышел победителем, но затем последовали попытки отравить меня или устранить каким-либо иным образом. Я решил: с меня хватит, и исчез из родных мест. Затем я встретил твою маму, так появился на свет ты.В результате этой многолетней войны их осталось тринадцать, а нас только трое.У них всех напрочь отсутствует понятие совести. Промотав свою долю наследства, они захотели присвоить чужую. Их зовут Кабанас, хотя некоторые из них предпочитают имя Янт. Если с нами что-нибудь случится, они окажутся единственными, кто имеет право на всю нашу собственность, — именно это, наряду с врожденной ненавистью, и стоит за их деяниями.Не воспринимай их с легкомыслием. Они обладают интеллектом высшего порядка, смелостью и не остановятся ни перед чем для достижения своих целей — засада, нож в спину, яд. Говорят, все их женщины искусные и опытные отравительницы, использующие яд из Суринама, куда они частенько ездят сами.Я хотел уберечь тебя от всего этого, надеялся выиграть в карты достаточно денег, чтобы дать тебе настоящее образование, профессию, место в жизни и покончить с прошлым. Затем до меня дошло, что они охотятся за мной.Наиболее опытный и смертельно опасный из них — Джозеф Врайдаг, их кузен, недавно вернувшийся из Суринама. Ему сейчас около сорока, когда-то в молодости он провел несколько лет на золотых приисках Калифорнии и Невады. Как он выглядит, я, к сожалению, не имею понятия».Там было еще несколько строк, но суть до меня уже дошла: похоже, у меня нет выбора, кроме как подтвердить свое право на собственность хотя бы для того, чтобы они отстали. В молодости смерть представляется чем-то очень отдаленным, однако в моем случае совсем свежие воспоминания об отравленном гвоздике в моем сапоге призывали быть максимально осторожным.Джозеф Врайдаг… Как он выглядит, неизвестно, но ему лет сорок… Надо быть предельно внимательным и, само собой разумеется, никаких незнакомых попутчиков.Оставался еще один документ — другая карта, древняя карта, вычерченная на отлично выделанной оленьей коже. На ней изображалась река, небольшой форт или что-то вроде этого, индейская деревушка, рощица и утес рядом с каньоном или глубоким оврагом, в стене которого крестиком помечена пещера или то, что выглядело как пещера за водопадом.Что все это означало, я не понял, но пока я разглядывал карту, у меня появилось четкое ощущение, что она, скорее всего, — самая важная из всех документов в папиной сумке. Для чего ее сюда положили? Карта явно очень древняя и точно является частью моего наследства. Но на ней нет ни названий, ни каких-либо указателей, ничего, кроме нескольких признаков некоей местности. Карту сделал тот, кто знал эту местность как свои пять пальцев…Движимый каким-то интуитивным чувством, я полез в дорожную сумку, где хранил запасную одежду, и достал старую охотничью рубашку из оленьей кожи. На ней красовалась пара заплаток, но носить ее я еще вполне мог.Отлично, теперь пришьем карту к внутренней стороне рубашки на спину лицом внутрь — пусть выглядит как заплатка. Только и всего.Закончив, я встал и потянулся, заодно выглядывая в окно. ha противоположной стороне улицы в тени стоял человек в теплом длинном пальто. Я сделал шаг в сторону, задернул штору, подошел к двери, выглянул в коридор — пусто — и в два бесшумных шага оказался у соседнего номера. Он оказался открыт, так как в него еще никого не поселили. Закрыв за собой дверь, я подошел к окну.Человек в длинном пальто по-прежнему стоял там же в тени, но теперь к нему присоединился еще один в надвинутой на глаза шляпе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67