Сам я растянулся неподалеку на траве. Путь был долгий, я встал рано, не выспался, а потому уже через несколько минут задремал. Это был не сон, но и не бодрствование. Так прошло около получаса, и вдруг я расслышал стук копыт лошади, шедшей рысью.
Мгновенно вскочив на ноги, я быстро подошел к Серому и тихонько заговорил с ним. Конь расслабился, выжидая. Всадник приближался. Вытащив винчестер из чехла, я ждал, держа его у бедра.
Потом сообразил, что всадник проедет возле дальнего конца скалы — там, где, по словам Джолли, проходила тропа. Стараясь не шуметь, я поспешно взобрался на самую седловину горы. Найдя место, откуда мог видеть ту часть мезы, по которой пролегал путь всадника, я укрылся за валуном.
Прошла минута… Другая… Наконец показалась лошадь, сменившая рысь на шаг. В седле сидел настоящий великан — я знал лишь одного такого человека.
Морган Парк!
На тропе, по которой он ехал, я с трудом различал следы других лошадей. Понаблюдав за ним несколько секунд, я скользнул вниз. Ведя Серого в поводу, я обогнул скалу с таким расчетом, чтобы каменная громада укрывала меня от случайного взгляда Парка, а сам я мог видеть тропу впереди.
Проехав около мили, Парк свернул к мезе и исчез.
Я выждал три… четыре… пять минут — Парк мог остановиться, чтобы посмотреть, где же он проехал. Потом я сел в седло и поехал параллельно его следам. Отпечатки копыт его крупной лошади были легко различимы, и я изучал их. Заодно я приглядывался и к другим следам, которым было уже несколько дней.
День выдался жаркий. Туманная пелена застилала горизонт. Дрожащее марево жаркого воздуха тонкой вуалью размывало очертания далеких холмов Суит-Элис, и они казались краем видимого мира. Время от времени тропа приближалась к краю мезы, и я мог смотреть сверху на бесконечный лабиринт каньонов.
Но когда я доехал до места, где исчез Парк, тропа, вместо того чтобы пойти, как я ожидал, на край мезы, просто пошла под уклон. По-видимому, меза тянулась отсюда до самого подножия Суит-Элис. Однако, зная рельеф местности, я вполне мог предположить, что тропа пересечет полдюжины каньонов прежде, чем доведет до холмов. Моргана Парка нигде не было видно — он исчез.
Проехав еще немного, я остановился у развилки. Под ногами здесь была голая скала, и, сколько ни смотри, определить, в какую сторону направился Парк, было невозможно.
Наконец, доверившись случаю, я выбрал направление ближе к обрыву мезы. Неожиданно край скалы расступился, и стала видна крутая осыпь. По описанию братьев Бенара я узнал Пойсон-каньон. Спустившись по осыпи, я оказался на его узком дне.
Попадись мне здесь всадник — не миновать бы стрельбы. Никто не смог бы подняться обратно по этой осыпи, продвигаться можно было только по дну каньона. Я вытащил винтовку и ехал, держа ее в руке.
Песчаное дно было усеяно камнями всех форм и размеров. По обе стороны вздымались отвесные скалы. Растительности почти не было, зато попадалось множество перепутанных сухих корней, занесенных сюда потоками, проносившимися по этим каньонам после дождей.
Внезапно запахло дымом.
Остановившись, я ждал — прислушиваясь и втягивая воздух; через секунду снова потянуло дымком костра.
Поблизости никакого укрытия не было, и я провел лошадь немного дальше. Справа открылся каньон, сплошь заросший кустами манзаниты. Спешившись, я завел туда Серого. Продравшись сквозь заросли, я нашел небольшую, поросшую травой полянку. Здесь я привязал лошадь и, сняв сапоги, дальше стал красться в носках.
Воздух в каньоне был недвижим. Стояла страшная духота. Пот лил с меня градом. Рука, державшая винтовку, взмокла. Осторожно, избегая колючек, я пробрался сквозь заросли манзаниты и оказался между огромными валунами. Поблизости росла купа диких абрикосовых деревьев — я спрятался за ними и какое-то время выжидал. Потом стал продвигаться вперед — теперь уже на коленях.
Воздух был так раскален, что, казалось, обжигал при дыхании. Листья кустарника источали приятный, острый аромат. Сквозь него снова пробился легкий запах дыма. Потом я расслышал слабый шорох камешков и легкое звяканье сковороды о камень.
Под прикрытием густого кустарника я пополз вперед. Гревшаяся на камне ящерица вытаращила на меня глаза; бока ее пульсировали. Я шевельнул рукой, и она сразу исчезла, оставляя на песке крохотные следы. Заслышав тихие голоса, я замер; потом подполз чуть ближе, чтобы разобрать слова. Спрятавшись за валуном, я залег и стал слушать.
— Нет смысла бриться… Все равно в Хеттен теперь не попасть.
— Они со Слейдом что-то затевают… нам надо будет поторапливаться.
— Не нравится мне это.
— А тебя никто и не спрашивает. Все решит Слейд.
Снова звякнула сковородка.
— И вообще, чего ты дергаешься? Прежде чем придет наш черед, Слейд уже сделает все самое трудное. В «Ту-Бар» два-три человека — и все. И на «Боксед-М» ненамного больше.
— Этот громила и сам мог бы все сделать.
— А за что тогда нам платили?
Последовало молчание. Пот стекал по спине, колени затекли, но я не смел пошевелиться. Видеть я ничего не мог, потому что заросли достигли края их лагеря. Осторожно, стараясь не произвести ни малейшего звука, я положил винтовку, вытер ладони о рубашку и снова взял оружие в руки.
— Пиндер сегодня совершит рейд. Может, тем все и решится.
Пиндер… Рейд…
На мое ранчо? Куда еще, как не на мое ранчо? Пока я лежу здесь, в кустах, Малвени и братья Бенара, может быть, сражаются. Я подобрался — и расслабился. Вовремя мне все равно туда не успеть, да и парни Бенара — не цыплята. Не говоря уже о Малвени. Позиции у них надежные, воды и провианта вдоволь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49