Дэн прикроет его, Клайд тоже, но что такое три человека против толпы?
В дверях показался Матт Кобэрн.
— Как насчет чашечки кофе?
— Конечно. Садитесь.
Матт взял кофейник с чашкой, прошел к столу и наполнил вначале чашку Фелтона, потом свою.
— Вы имеете представление о том, что случится сегодня в городе?
— Я буду наводить порядок, — сказал Фелтон.
— Вам потребуется шесть пар глаз и двенадцать рук, — сухо сказал Матт. — Если кто-то будет стрелять, не обращайте внимания. Скорее всего, это будет ловушка, чтобы выманить вас на улицу. Внимательно наблюдайте за темными переулками и крышами. Большой Томпсон, или Гормен, или кто-нибудь еще могут затеять с вами драку. Не ввязывайтесь: у вас не будет ни единого шанса на победу. Если драка разгорится во время карточной игры, — продолжал Матт, — отойдите, если хотите остановить ее, держитесь подальше и смотрите, что делается за спиной. Не подходите к стенам… помните, пуля сорок пятого калибра пробивает шестидюймовую сосновую доску, а здесь нет стены толще дюйма. Вам все время придется двигаться, и двигаться быстро. Я бы предложил объявить закон и пристрелить первого, кто откажется его выполнять или будет выполнять слишком медленно.
— Я не смогу этого сделать.
— Тогда вы труп.
— Сколько опасных людей в городе?
— Пятеро или шестеро по-настоящему опасны. Дюжина примерно таких же, если им выпадет шанс. На мой взгляд, из города нужно выгнать человек шестьдесят-семьдесят, если хотите его вычистить.
— Так много?
— Там, по крайней мере, пятьсот честных, работящих людей, которым не нужны никакие неприятности с законом. Человек триста крутых ребят типа «сила есть, ума не надо» — неплохие парни, но задиристые. Они вас не тронут, если вы не тронете их. С ними надо уметь ладить: попросить не ввязываться в неприятности, пошутить. Они не причинят вреда, если их не вынудить, а вынудить их очень легко. Относитесь к ним с уважением, не задевайте их гордость, и они не будут мешать. Таких полно среди лесорубов, шахтеров, портовых рабочих, большинство из них — соль земли. Но если неопытный полицейский начинает помыкать ими, его разорвут на части. С такими надо обращаться деликатно. А вот эти шестьдесят-семьдесят негодяев могут принести массу неприятностей. Пегготи Гормен будет стрелять из-за угла или воткнет в спину нож. Айк Флетчер будет избегать поединка, если его не спровоцировать.
— А Натан Блай?
— Оставьте его. Он убийца. Если попытаетесь тронуть Натана, вам придется убить его, а это не так просто. С другой стороны, он не ищет приключений и со временем переберется в другой город.
Некоторое время они молчали, наблюдая за улицей. Собака села, почесалась и потрусила прочь. Из «Бон тона» вышел мужчина и начал подметать тротуар. С разных сторон доносился звон шахтерских кувалд, где-то забивали гвозди, распиливали бревна. Заржала лошадь.
Из однокомнатной хибары, которая служила станцией дилижансов, вышла Медж Хили и, прикрыв глаза ладонью от солнца, посмотрела вверх, в сторону «Находки». Матт не переставал удивляться этой девушке. Очень женственная, поразительно красивая, она противостояла почти непобедимому сопернику — фирме «Уиллард и Кингсбери».
Их интриги потревожили не один шахтерский город. Они вмешивались в чужие дела, используя закон, когда он служил их целям, или силу, если считали ее необходимой в своей грязной борьбе. Но обычно они подчиняли себе закон, чтобы вместе с ним добиться своего. У немногих были деньги, чтобы судиться с ними, но Кингсбери редко доводил дело до суда. Он не признавал ничего, кроме насилия, и его люди тоже. Матт Кобэрн с ними еще не сталкивался.
Из салуна вышел человек и остановился на тротуаре. С такого расстояния трудно было рассмотреть, но нарочито небрежная походка выдавала Фримена Дорсета. С ним был еще один… похож на Кендрика из банды Гарри Мидоуза.
Фелтон вдруг взглянул на Матта.
— С какой стати вы мне даете все эти советы? Вы мне никогда не нравились, а у вас нет причин любить меня.
— Мне все равно, нравлюсь я людям или нет. В моем деле быть чувствительным — это роскошь. Мне нравятся ваши идеи и не нравятся они, — Матт махнул в сторону города. — Ведь у нас общая цель. Ни один человек, стоящий на страже закона, не разбогател. Мы страдаем и умираем, а умираем, как правило, молодыми, и благодарность за это невелика. И все же без нас страна бы не выжила и не выросла, без нас не было бы городов. Если вы хотите мира, а не войны, то этого должны желать обе стороны. Нельзя приказать жить по закону людям, которые богатеют, нарушая его. Они просто отвернутся и не будут слушать.
— Как вы думаете, что случится, когда сегодня вечером я спущусь в город? — спросил Фелтон.
— Сегодня вечером, а может завтра, они попытаются убить вас. Если вам повезет, вас ранят. Дэн Коэн и Ньютон Клайд поддержат вас, и внизу об этом знают. Вы можете добиться только того, что их убьют вместе с вами.
— А потом?
— Они озвереют. Они разнесут город на кусочки, будут жечь и убивать, а затем им не останется ничего другого, как двинуться в другой город. А для вашего это означает конец. Останутся какие-то участки, будут посылать руду на фабрику, но через пять лет город будет мертв, и даже имя его забудут.
— А здания?
— Некоторые разберут, кое-где поселятся бывшие старатели. Через несколько лет здесь останутся лишь дыры в горе да развалившиеся стены. Мне доводилось видеть такое. Все дело в том, что люди, приезжающие на Запад, настолько привыкли к защите закона, что не замечают ее. В результате насилие для них — вещь отвлеченная: что-то такое, о чем читаешь в газетах и что никогда не случится с тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49