— О! У вас есть семья? — Карие глаза Изабель тепло смотрели на меня.
Я покачал головой.
— Мисс Нессельрод была другом его семьи. Она попросила меня встретить мальчика и привезти к ней, — продолжал объяснять Финней.
— Эта мисс очень хорошенькая, — заметила хозяйка. — И непонятно, почему она до сих пор не замужем.
Для калифорнийцев, рано вступающих в брак, иногда в четырнадцать лет, тридцатилетняя привлекательная женщина, вполне естественно, являлась загадкой. Но не зря же я начитался разных романов. В промежутке между двумя порциями ореховых хлебцев я ответил на ее вопрос:
— Моя семья... отец... он умер... или убит. Точно не знаю.
Изабель мгновенно прониклась симпатией к бедной мисс Нессельрод. Кто поймет боль разбитого сердца лучше, чем те, в чьих жилах течет испанская кровь! Это я тоже хорошо усвоил из книг.
— О-о-о! Я понимаю. Вероятно, она была тогда совсем еще молоденькой?
— Она любила его, — важно сказал я. — Он был очень красив. И она думала только о нем.
Когда Изабель вышла на кухню, Джакоб с недоверием посмотрел на меня и тихо сказал:
— Надо же, я и не знал этого раньше.
— Я тоже не знал... Теперь Изабель будет рассказывать эту историю другим, и люди получат ответ на волнующий их вопрос, который всех устроит. Теперь наконец всем будет понятно, и отпадет необходимость в дальнейших расспросах.
Джакоб рассмеялся.
— Для мальчугана твоих лет ты удивительно мудр.
— Таких историй существует немало, а испанцы чрезвычайно романтичная нация. Отец, а тем более мама знали множество испанских песен. Все они про разбитое сердце и потерянную любовь. Я всего лишь рассказал содержание одной из них.
Теперь Финней удивленно хмыкнул.
— Ты действительно необыкновенный человек, малыш!
На закате солнца пред нами возникли очертания города. Он лежал на равнине, на севере которой поднималась гряда невысоких холмов, а на востоке вздымались вверх горы. Лос-Анджелес окружало множество виноградников и садов. Недалеко протекала река. В центре города деревья росли хаотично и беспорядочно. Дома в большинстве своем были низкими, глинобитными, с плоской крышей. На этом довольно однообразном общем фоне выделялись большие каркасные одноэтажные коттеджи и двухэтажные — глинобитные. В одном из таких строений располагалась церковь, в другом — резиденция губернатора.
Финней привел меня к очаровательному домику на окраине города, окруженному раскидистыми ивами. Неподалеку проходил оросительный канал.
Домик, как и все вокруг, был глинобитным, с крышей под красной черепицей. Позади него виднелся загон, в котором стояло несколько лошадей.
— Иди постучи в дверь, Ханни! Мисс Нессельрод наверняка обрадуется, увидев тебя. А я пока распрягу лошадей.
Нерешительно остановившись во дворе, стараясь привести в порядок свою одежду, я тщательно отряхивал ее прямо руками. Во дворе мое внимание привлекла беседка с низкой крышей, скамейка и кресло-качалка. Я медленно подошел к дому и только поднял руку, чтобы постучать, как дверь открылась, и на пороге возникла незнакомая молодая женщина.
Она отступила чуть назад, и тотчас из-за ее спины мне навстречу, всплеснув руками, выбежала мисс Нессельрод.
— Иоханнес! Сколько лет, сколько зим!.. Заходи скорее!
Мисс Нессельрод отошла в сторону, оглядела меня.
— Боже! Как ты вырос! Каким стал красавцем!
Покраснев, я переминался с ноги на ногу.
— Как вы поживаете, мэм? — спросил я, чтобы как-то отвлечь ее от этой темы, которая вогнала меня в краску.
— Проходи, Иоханнес! Кажется, мы собираемся с тобой знакомиться заново? — вопросительно взглянула она мне в глаза.
Но внезапно улыбнулась, да так дружелюбно и лукаво, что я поймал себя на том, что тоже улыбаюсь в ответ.
— Теперь рассказывай мне все по порядку! Что ты делал все эти годы? Как жил это время? На что похожи места, где ты обитал?
И я начал рассказывать, сначала робко и неуверенно, потом со всевозрастающим доверием: про Аджыо Каленте, индейцев, лавку, мой собственный дом, пальмовые леса в каньонах...
— Горячие источники? Расскажи-ка, пожалуйста, о них поподробнее.
Мисс Нессельрод попросила девушку-мексиканку принести нам шоколад и задавала множество вопросов о климате, почве той местности, где я жил, спросила, что там произрастает и кто живет.
А чуть позже в который раз вспоминал я, как погиб отец и как меня бросили умирать в пустыне.
— Я слышала об этом, — отозвалась она грустно. — Потому Иоханнес, ты понимаешь, мы должны быть очень осторожны. Твой дед — влиятельный и безумно богатый человек. Но он не знается с местной публикой, тем более с англичанами. Правда, вряд ли существует на свете что-то, чего бы он не смог узнать, если бы пожелал. Наше счастье в том, что обычно он ничего не желает... Он не должен видеть тебя. Ты слишком похож на отца. Только немного смуглее его — полагаю, влияние испанской крови.
Неожиданно мисс Нессельрод поднялась.
— Уже поздно, Ханни, и тебе надо отдыхать. Завтра же начнем искать учителя. А там увидим, что я смогу сделать для тебя. Между прочим, может быть, ты еще что-нибудь хочешь? А?
— Вы не могли бы мне дать какую-нибудь книгу, — попросил я и нерешительно добавил: — А если кто-нибудь поедет обратно, в сторону моего дома, я хотел бы послать туда несколько книг.
— Зачем? — изумилась мисс Нессельрод. — Ведь там никто не живет!
Тогда я рассказал ей про дом Тэквайза, невидимого посетителя, с которым мы обменивались книгами.
Она сидела, поставив локти на колени и подперев ладонями лицо.
— Что за странная история! Подумать только! Чудовище, которое читает Скотта и Шекспира!
— Не знаю, чудовище ли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150