— Портер подошел ко мне. — А потом он мог сойти с ума от охватившей его паники и предпринять отчаянные попытки скрыть следы своего преступления, уничтожить все доказательства. Устранить саму возможность быть когда-либо раскрытым.— А как же те люди, которые на меня охотятся?— Думаю, когда вы их найдете, то окажется, что они искали вас по каким-то иным причинам. Уверен, ответственность за все случившееся несет один человек. Он командует другими, и только он или, может быть, еще несколько человек, знает истинную причину, по которой вас хотят убить.Все, что сказал капитан, имело смысл. Это означало, что Энджи мертва и смерть ее была ужасной. Внезапно вся ярость, которая копилась во мне где-то в самой глубине сознания, хлынула через край, и я чуть было не ослеп от нее. Я стоял, опустив голову и содрогаясь все телом. Во мне билось, клокотало только одно — жуткое желание разрушать и убивать.Спустя секунду я поднял глаза.— Капитан, мне нужно немного отдохнуть.— Эл Сайбер позаботится о вас. — Портер помолчал. — Сэкетт, этот разговор остается между нами. Если о нем когда-нибудь будет упомянуто, я должен буду отрицать, что он вообще имел место. Как бы то ни было, утром в вашем распоряжении будут лошади, и я поговорю с мистером Сайбером об оружии.— У меня есть деньги. Я могу все купить.Он кивнул.— Конечно. Но вы хотите приобрести хорошее оружие. Боюсь, что у маркитанта… в фактории вы его не найдете. Оно не будет отвечать вашим запросам.Когда я вышел на улицу, капитан стоял в дверях. Уже стемнело, и на фоне света он смотрелся словно в раме.— Помните, мое предложение остается в силе. Если вы захотите присоединиться к нам, возвращайтесь. Я уверен, что смогу вернуть вам звание. Возможно, вы даже получите патент.Дверь закрылась, и я еще некоторое время стоял в темноте. В пустынном небе ярко сияли звезды, ночь была холодной… и Энджи, моя Энджи была мертва. Ничего другого не могло и быть, и все предположения капитана Портера — правда. Значит, тело ее лежит где-то рядом с фургоном. Мой долг вернуться, чтобы проверить свое предположение и достойно ее похоронить. А потом я начну жестокую охоту.Прошло много времени, прежде чем я узнал, что произошло в доме, который только что покинул… Много, много времени.Капитан Портер подошел к письменному столу и достал из ящика лист бумаги. Он указал на нем место и дату, а потом написал письмо, а на конверте поставил адрес. Письмо это окажется на почте прежде, чем я покину лагерь.Оно преследовало цель полностью изменить мою жизнь. Должно было подтолкнуть меня к жизни или смерти. И это было решено тем капитаном кавалерии, опустившим перо на бумагу той ночью в своей тихой квартире, в лагере на реке Верд… Но это уже другая история. Глава 5 Я давно усвоил: если живешь в местах, где у тебя много врагов, никогда не возвращайся той же дорогой, которой шел — тебя могут караулить в засаде.Эл Сайбер показал мне индейскую тропу, уходящую из лагеря ниже Фоссил-Крик — Окаменелого ручья, — так что я направился по ней через вершину Хадскрэбл-Меса — Твердая гора — и сделал привал на Оук-Спрингс — Дубовом ручье.Пальцы мои еще не совсем зажили. Стрелять из винтовки я уже мог, но кольт был еще не под силу. Хотя с того ужасного дня прошло две недели, до нормы мне было далеко. Однако ждать дольше не мог. Сейчас я находился не более чем в двух милях от горы Бакхед и того каньона, где сожгли мой фургон.В двух или трех милях к северу отсюда расположилась колония мормонов — небольшое поселение, всего несколько домов, где жили люди, пришедшие из Юты… как мне казалось.Отец рассказывал, что это суровый, но богобоязненный и отзывчивый народ. Именно туда я собирался направиться, когда мне понадобится помощь, и там надеялся раздобыть какие-нибудь сведения. Но сейчас я хотел отдохнуть с дороги, так как устал и не был готов к встрече с тем, что ждало меня впереди.Оук-Спрингс протекает по дну каньона, и я не видел, чтобы сюда вели следы индейцев. Хорошее отношение, ко мне Викторио — если это был именно он, — ровным счетом ничего бы не значило. Другие апачи могут поступить со мной совсем иначе, а Тонто в этом отношении одно из худших мест в этих краях.Я развел костер и сварил кофе и кашу, поскольку у меня появилось предчувствие, что в дальнейшем мне придется есть меньше и реже. На рассвете, снова сев в седло, я переехал через перевал, пересек Пайн-Крик и развернулся назад.Здесь было множество следов. Большинство из них неделю назад оставили копыта добротно подкованных лошадей, каких можно видеть на хорошо управляемом ранчо. Нигде не было и малейшего следа, который мог бы свидетельствовать о том, что на горе когда-то стоял фургон.На месте, где были сожжены мои пожитки и мулы, меня ждал сюрприз. Кроме почерневшей от огня растительности, не было никаких примет, что здесь когда-то горел огромный костер. Кто-то проделал тяжелую работу, уничтожая все улики. Даже ступицы колес исчезли. Вероятно, их оттащили подальше и сожгли.Обследовав все вокруг и ничего не найдя, я снова поехал на поляну, где когда-то оставил фургон. Я был настороже, в любой момент ожидая появления всадников, и винтовку держал на луке седла. Неизвестно, сколько у меня было врагов, но если меня найдут, за жизнь свою не дам и ломаного гроша.Сидя у костра, я чувствовал себя бесконечно одиноким. Мое сердце разрывалось от боли при мысли об Энджи. Я долго жил один до того, как встретил ее. Никто бы не мог похвастаться передо мной более верной и преданной женой.В семье Сэкеттов я был старшим. Когда пришла беда, первым покинул родное гнездо и ушел на войну. Жили мы в Теннесси, на высоких холмах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40