Втрое больше, чем мне по силам.
— Ладно, — сказал Чэнс, — взяли его!
Риз отвел назад руку с цепью, и когда они бросились на меня, — я выстрелил. Я промахнулся, когда стрелял в Риза, зато попал в человека, угрожавшего мне ремнем с медной пряжкой. Он завизжал, и его крик вкупе с грохотом оружия, остановил их.
— Берегитесь! — завизжал Риз. — Он вооружен!
Кто-то схватился за револьвер, и я снова выстрелил и попал ему прямо в живот, и в тот же момент позади меня раздался дикий техасский вопль:
— Держись! Эй там, держись!
За воплем последовал выстрел, который сшиб на землю бандита, тот свалился как кукла. Я узнал этот голос. Он принадлежал Сету Реймсу.
И вдруг зазвучал еще один голос, спокойный и уверенный. Да, это Джон Тауэр.
— Верно, парни, стойте спокойно, и с вами ничего не случится!
Повернувшись, я подошел к коню, забрался в седло и положил руку на револьвер.
— Если вы причинили вред этой девушке, я похороню всех вас в болотах! — бросил я в темноту.
Кто-то сказал:
— Она заперта в доме у Риза.
— Уже нет, — ответила тьма голосом Тауэра. — Я ее выпустил, но, если еще раз ее обидят, я кое-что добавлю к угрозам Бейкера.
Бандиты стояли, не двигаясь. Звучало два голоса, но людей могло быть больше.
Сколько их прячется там, в ночи, Бог знает, только я понял вдруг, что у меня снова появилось будущее… если мы сможем отсюда выбраться.
Я подвел коня к тому месту, где стоял Сет Реймс, и увидел его плотный, квадратный силуэт.
— Стоять смирно! — повторил он, развернув коня. Он поехал со мной к дороге и сказал: — Поскакали, Каллен. Джон Тауэр уже уехал.
Мы поскакали.
На ходу я проверил винтовку и револьвер, они оказались заряженными. Около Корнере Сет натянул поводья.
— Мне надо успеть добраться до ребят, — сказал он, — а ты и сам знаешь путь к болотам.
Дорога тут широкая и свободная, я знал ее хорошо. К счастью, никого не встретил. Проехал мимо дома, где горел поздний огонек, возле другого залаяла собака. А я скакал в ночь, и сырой прохладный воздух освежал мое лицо, я чувствовал уже запах болот. После полуночи я пересек границу штата Луизиана, направляясь к одному известному мне месту в Джеймс-Байу.
Может, они ожидали, что я вообще уберусь восвояси, но я не собирался этого делать, хотел сперва убедиться, что все мои приятели живы и здоровы. А о местечке, куда я сейчас направлялся, никто не знал — даже мои друзья.
Обогнув станцию дилижансов Кэндо, я проехал мимо соляных копей, и когда небо стало темнеть, оказался у маленькой хижины, стоящей на другой стороне болота. Зала яла собака, из дома вышел мужчина и долго глядел в мою сторону.
— Это Каллен, Майк. У меня неприятности.
— Заходи.
Кэндо Майк — невысокий, плотно сбитый человек всегда казался мне существом, выросшим из этой земли. В тех, более возвышенных местах было гораздо суше, чем в остальных районах. Впрочем, этот курган был насыпан задолго до появления здесь первых индейцев.
Майк взял моего коня и скрылся из вида. Следуя за ним, я понял, что он привязывает его в конюшне, выкопанной в кургане и скрытой среди деревьев. Стены конюшни были сложены из потемневшего древнего камня. Внутри стояли еще четыре лошади. Майк открыл брезентовый полог, прикрывавший склон, и в конюшне сразу стало светлее.
— Белые люди искали здесь золото, — объяснил Майкл — это было давным-давно, еще во времена моего прадеда. У древних не было золота, здесь лежат только их кости.
Мне казалось, будто я знал всю жизнь коричневое, изрезанное морщинами лицо Кэндо Майка.
В первый месяц пребывания в Техасе, на краю болот, мы нашли шатающегося от лихорадки, ничего не соображающего Кэндо Майка. Взяли его в дом, лечили хинином, он выжил и стал добрым другом семьи.
Он еще был слаб, лежал в постели, но в одно прекрасное утро ушел. Однако через несколько дней мы нашли на крыльце окорок, затем — двух великолепных диких индеек. Именно Майк выучил меня всему, что я знал о болотах, где он прожил всю свою жизнь. Сейчас ему, наверное, лет шестьдесят, но сила и выносливость его не покинули — он мог несколько дней кряду идти пешком или скакать на лошади.
Майк заварил кофе пополам с цикорием, сдобрил его порцией рома, затем принес кукурузный хлеб, черные бобы и оленину. Королевский завтрак!
В дальнем уголке острова у Майка имелось кукурузное поле и приличных размеров огород. Он редко выезжал в город, только по делу, белых не уважал, игнорировал их вопросы и не вступал в контакт.
За едой я рассказал Майку, что произошло, закончив словами:
— Майк, мне надо узнать, что случилось с остальными и передать записку Кейти Торн.
Когда Майк уехал, я растянулся на постели и, доверившись собаке, которая разбудит меня в случае опасности, заснул.
После полудня я вдруг проснулся и, как обычно, лежал сперва тихо и неподвижно. Нигде ни звука, спустив ноги на пол, я прошел к окну и долго всматривался в призрачный мир болот.
Выйдя во двор, я плеснул в корыто ведро воды и с наслаждением ополоснулся. Вода была холодной и бодрящей. Еще четыре ведра я вылил прямо на себя, и снова почувствовал себя человеком. Первым делом проверил оружие. В седельной кобуре находился револьвер, и Майк еще одолжил мне свой. Винтовка — мой собственный «спенсер», хотя как ее раздобыла Джейн Уотсон — понятия не имею, если только ей не помог Джон Тауэр.
День выдался тихий и солнечный. Изредка по небу проплывали одинокие облака.
Найдя корм для животных, я покормил вначале кур, потом лошадей. Где-то в болотах закричала гагара. Вернувшись в хижину, я отрезал ломоть ветчины, поджарил яичницу и приготовил кофе.
К тому времени, как я закончил ужинать, солнце уже село, и я не знал, куда себя девать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38