это была чистая правда.
В то время мужчину, осмелившегося такое сказать женщине не своего круга, хлестали кнутом или вызывали на поединок. Но что сказано, то сказано. Я понимал: такая женщина, как Кейти Торн, вряд ли заинтересуется Калленом Бейкером. Какое ей до меня дело? Косолапый деревенский увалень, бродяга без гроша за душой… Ничтожество.
Вспомнив свое отражение в витрине магазина — рослый, нестриженый парень в линялой красной шерстяной рубахе — я подумал о том, что никому не нужен, тем более девушке из клана Торнов. Я носил оружие. Местные меня не любили и правильно делали. Конечно, я был не настолько плох, как им представлялось, однако кое в чем — гораздо хуже, чем они обо мне думали. Я не лгал, не злоупотреблял виски, хотя многие утверждали обратное, но я убивал — пусть даже только на поединках.
Разве может парень, скрывающийся в болотах точно затравленный волк, что-нибудь значить для такой девушки? Парень, у которого нет ничего, кроме трех рубашек и пары брюк и который водился с самым отборным сбродом Запада?
Правда моя мать была из хорошей семьи, а вот отец — простой фермер, тяжко трудившийся всю жизнь. Ему не везло: дом его сгорел, саранча два года подряд уничтожала урожай, отец не по своей вине залез в долги.
Боб Ли был знающим человеком. Он взглянул на меня и сказал:
— Я тебя не виню, Каллен.
— А что он сделал? — вмешался Джек Инглиш. — За что ты его не винишь? За то, что он вмазал этому Джоэлу Ризу? Я поступил бы так же, будь я на его месте.
— Знаешь, Каллен, — задумчиво проговорил Боб Ли, — сдается мне, она пойдет за тобой хоть на край света.
— Не унижай ее, Боб.
— Ни в коем случае. Я вообще ни разу в жизни не унизил женщину. Но она тебя любит.
— Такими словами ты ее и унижаешь. Какая здравомыслящая женщина посмотрит в мою сторону? Сколько мне осталось жить, Боб? Сколько осталось жить каждому из нас? У всех у нас куча врагов, у тебя — Пикоки, у меня — Чэнс Торн, да еще северяне со своим Восстановлением, мы им как кость в горле. Вот что я тебе скажу, Боб: даже если я ей нужен, я не допущу, чтобы она рыдала над моим трупом.
Какое-то время мы ехали молча. Потом Боб Ли сказал:
— В любви нет здравомыслия, Каллен. У нее свой собственный смысл. Любят кровью и сердцем, Каллен, а не умом. Смысл любви — он так же глубок, как вода в Блэк-Байу, и так же прекрасен, как цветы гиацинта. Его понимают любящие, и этого достаточно.
— Но не для меня и не для нее, Боб. Да у нее и в мыслях такого нет. Просто нам обоим нравился ее дядя Уилл, потому она и сохранила ко мне некоторую симпатию.
— Поступай как знаешь, Каллен, — сказал Боб Ли, — но тебе еще много предстоит узнать о женщинах.
Едва ли кому-нибудь придется по душе услышать такое. Каждый мужчина считает, что прекрасно знает женщин, а я в свое время знался со многими женщинами, некоторые в меня даже влюблялись или говорили, что любят. Однако Кейти Торн — не такая девушка, которая способна заинтересоваться мной. Я знал: события этого дня нам еще отзовутся, хотя на острове мы чувствовали себя в относительной безопасности. Солдаты не пойдут за нами в болота, да и никто, будучи в здравом уме, туда не пойдет. Однако полковник Белсер оскорблен и не забудет, что я выставил его на посмешище, не забудет, что со мной был Боб Ли, за голову которого назначена награда.
Больше всего нас возмущала вся эта возня с Восстановлением. Ведь Техас война обошла стороной. Тем не менее переселенцы-мешочники хлынули сюда толпами, потому что здесь было чем поживиться.
Пока губернатором был Трокмортон, он их кое-как сдерживал, но когда его вышвырнули и посадили в губернаторское кресло Девиса, мы поняли: пришла беда. Местную полицию распустили, и власть повсюду взяла армия. Мы-то знали, что им нужно только одно — ограбить Техас и побыстрее убраться.
Пока шла война, на Севере кипели страсти, но сейчас стали слышны голоса трезвых политиков, желавших сохранить страну и возродить экономику, клика старых фанатиков-аболиционистов начала сдавать позиции. Людям, осуществлявшим программу Восстановления, было приказано соблюдать осторожность, потому что любой скандал мог взбудоражить общественное мнение.
— Я давно приглядываюсь к этому Белсеру, — сказал Джек Инглиш. — Он положил глаз на Кейти Торн и Лейси Петрейн. Он хотел бы приударить за обеими, но его убьют, если он скажет хоть слово Кейти, а Лейси Петрейн мужики вообще не нужны.
Впервые услыхав это имя, я стал прислушиваться к разговору. Лейси, о которой шла речь, недавно переехала в наши края из Нового Орлеана. У нее, оказывается, водились наличные — для наших мест большая редкость.
Говорили, что она красива — темноволосая и темноглазая, эффектная женщина, а держится как настоящая леди. Она выкупила собственность у тех, кто переселился на Запад, однако, что у нее на уме и зачем она вообще сюда приехала, никто не знал.
Той ночью на острове опять говорили о Сэме Барлоу. Мэтт Кирби принес весть о том, что банда Барлоу сожгла ферму возле Сан-Огастина. Бандиты убили хозяина и угнали скот.
— Если он появится в наших краях, — предложил Джек Инглиш, — надо бы его хорошенько проучить. Лучше всего повесить.
Здесь, на острове, можно было узнать все самые последние новости: люди, нашедшие тут приют, повсюду имели друзей. Передать известие можно разными способами — оставить записку в дупле, сложить в определенном порядке ветки или камни рядом с тропой, даже в болотах у нас были свои способы передачи информации. Сэм Барлоу представлял для нас опасность уже хотя бы тем, что люди могли обвинить нас в совершенных им злодеяниях, и таким образом мы потеряли бы многих друзей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38