У бара стоял Кэйн Брокмэн — огромный, как медведь, в своих клетчатых штанах, сапогах с мексиканскими шпорами, черной куртке, красном жилете и плоской черной шляпе, похожей на ту, что носил сам Килкенни. Кэйн смотрел на него.
Весь зал ощутил возникшее напряжение. В этой жестокой стране, где перестрелки разгорались без объявления, люди научились заранее чувствовать приближение беды и по возможности избегать ее. Все подняли головы, общее внимание сосредоточилось на высоком, широкоплечем человеке и огромной фигуре в красном жилете у стойки бара.
Килкенни, лавируя между столами, подошел к бару. В зале воцарилась мертвая тишина. В городе уже было известно, что Брокмэн явился, чтобы убить человека по фамилии Трент, и этот вошедший, должно быть, он и есть.
На широком, крепкокостном лице Брокмэна были еще заметны шрамы от их последней драки. Килкенни знал: этот человек свиреп и опасен, как раненый гризли. То, что он однажды положил его, еще ничего не значит, ибо Кэйн — истый борец, и он станет драться снова. Более того, этот великан еще и один из самых искусных стрелков, которых Килкенни встречал на своем веку.
Брокмэн, прищурившись, следил за приближением Килкенни, против воли восхищаясь легкостью и грацией его движений. Рита Риордан незаметно вошла в комнату и остановилась, наблюдая за Килкенни.
— Давно не виделись, Кэйн, — сказал Килкенни.
— Слишком давно.
— Я слышал, ты приехал убить меня, Кейн. — Килкенни говорил негромко, но в наступившей тишине каждое слово было слышно в самых дальних углах. — Если нам придется стрелять, то я тебя прикончу. Но ты ведь и сам хороший стрелок, и тоже нашпигуешь меня свинцом. Хочу попросить у тебя отсрочки. Ты, возможно, слышал, я собираюсь драться с Быком Тернером, а это непросто и без свинцовой начинки. Ну, так как насчет перемирия до конца матча?
Кэйн колебался. Его маленькие серые глазки были холодны, как льдинки, но в них снова невольно сверкнуло восхищение. По его лицу скользнула усмешка.
— Ладно, подожду. Пусть никто не говорит, что Кэйн Брокмэн сорвал хороший матч. И кроме того, — добавил он, — я поставил на тебя. Уж я-то знаю, как ты умеешь драться.
— Значит, решено? До конца матча? — протянул руку Килкенни.
— Решено, — согласился Кэйн, и они пожали друг другу руки.
Кто-то зааплодировал, все подхватили аплодисменты. Красный и смущенный неожиданным вниманием, Брокмэн отвернулся к стойке и опрокинул свой стакан.
Килкенни вернулся к Прайсу Диксону, который теперь стоял возле своего стола рядом с рослым рыжеволосым чело веком.
Когда Килкенни подходил к ним, створки дверей распахнулись и на пороге появился Король Билл Хейл. По правую руку от него шел Малыш, а сзади — «золотые близнецы», Данн и Рейвиц.
Не замечая их, Килкенни подошел к Бартлету.
— Моя фамилия Трент, — представился он.
— Очень приятно. — Бартлет опытным взглядом отметил широкие плечи и легкость движений незнакомца и остался доволен. — Ты разве меня знаешь?
— Видел вас несколько раз. В Новом Орлеане и в Абилине.
— Тогда, значит, ты видел, как дерется Тернер?
— Да, видел. Он хороший борец.
— И тебя это не беспокоит? Он чуть не убил Тома Хэнлона.
Килкенни улыбнулся.
— А собственно, что такое Хэнлон? Груда мяса с замедленной реакцией, с трудом вылезает из собственных следов.
— Так ты действительно собираешься драться с Тернером? — Бартлет был приятно удивлен.
— Драться? Я собираюсь побить его!
— Вот это разговор! — К ним придвинулся чернобородый горняк. — Меня уже тошнит от этого Быка Тернера. Петух он надутый, а не бык! Я ставлю па Трента, или как тебя там.
— Я тоже! — подхватил другой горняк. — Лучше б, конечно, ты был из нашей горной братии, но я поставил бы на тебя, даже если б ты выпаивал телят!
Килкенни улыбнулся.
— Друг, я сломал не одну лопату, горбясь на приисках, и искупал драгу в половине ручьев этого штата.
— Послушайте, приз этого матча — тысяча долларов, — вмешался Бартлет, — причем победитель получает все. Деньги предоставлены мистером Хейлом. Но если вы желаете заключить свое пари…
Килкенни порылся в кармане рубашки и вынул толстую пачку купюр.
— Желаю, — ответил он. — Как я понимаю, мистер Хейл ставит четыре к одному. У меня здесь пять тысяч долларов.
— Я не могу покрыть такую сумму, — сказал Бартлет.
— Но мне казалось, — Килкенни намеренно говорил чуть громче обычного, — что Хейл ставит четыре к одному и принимает все пари.
Хейл был разозлен и смущен. Он не был азартен и не собирался заключать пари, но его уже заманили в одно, а теперь принуждали к другому. А попробуй откажись — прослывешь скрягой на весь штат.
И более того, если он заключит пари, а Килкенни, не дай Бог, и вправду победит, то он не рискнет отдать приказ убить Килкенни. Все решат, что это месть за проигранные деньги. Хейл был не глуп и сразу же понял, какая ловушка ему уготована; но в данный момент он не знал, как обойти ее. Есть только один выход — Тернер должен победить.
Эта мысль принесла облегчение. Конечно, Тернер победит! И вместе с ним победит Хейл, а этот якобы Трент проиграет; а если сейчас продолжать упрямиться, то это будет выглядеть как чистое злобствование.
— Я к вам обращаюсь, Хейл. Пять тысяч долларов на ваших условиях: четыре к одному. Да или нет?
Хейл медлил, и вся зала замерла в ожидании. В нем кипела холодная ярость, он было открыл рот, чтобы заговорить, но Трент опередил его:
— Значит, на попятную, Хейл? Или вы не верите, что Тернер побьет меня? Или вы решили, что тот, кто выпорол вас на вашей земле, выпорет и Тернера?
— Нет! — рявкнул Хейл, — Я принимаю пари, но никому не позволю так с собой разговаривать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63