— Тяжелее тебя на сорок фунтов, парой дюймов выше, а зловредности на десяток таких, как ты, хватит, я считаю.
Лусинда пристально смотрела на меня, и меня задело, что в ее присутствии меня расценивают дешевле Фолви. Она ничего для меня не значила — просто девушка, которой я помогаю выпутаться из неприятностей, — все же уничижение мне не нравилось.
— Он выше, но я плотнее, чем выгляжу, и вряд ли он тяжелее меня больше, чем на двадцать фунтов. А насчет зловредности… вовсе в этом не уверен.
— Не связывайся с ним, — убеждал меня Казби. — Он из тебя душу вышибет. Двигается, как кошка. Ты же видел его в бою. Быстрый, точный, никогда не теряется. Стреляет без промаха, с ножом умеет обходиться. Как ты собираешься с ним сладить?
— Ножом, пистолетом или кулаком, — сказал я. — На» его выбор. — Я тронул нож, висящий у моего бока. — Это лучшая сталь, какую когда-либо делали.
Они решили: раз я книжник, в физическом отношении я им не ровня. Но в действительности я всегда выделялся силой и ловкостью. Крепость тела передавалась в моей семье из поколения в поколение, с мальчишеских лет я вел активную жизнь. В Европе я путешествовал пешком, фехтовал, боролся и боксировал и считался не последним во владении мечом. Правильно, драться взаправду мне доводилось мало, но я происходил из рода бойцов: профессиональных воинов, забияк, авантюристов, моряков. Если судить по скаковым лошадям и охотничьим собакам, порода много значит.
— Что об этом говорить, — это Казби. — Даже если вы сойдетесь и ты его отлупишь, нет причины надеяться, что он будет держаться своих слов. Это опасный, подлый тип, и не учителю с ним мериться.
Я начал злиться.
— Многие ученые люди были людьми сильными, — досадливо заявил я. — Например Сократ. Однажды он повалил Алкивиада и удержал его, хотя молодой Алкивиад не только отличался силой и спортивными успехами, но и вкусом к хулиганству. Леонардо да Винчи гнул руками железные подковы, а Платон, перед тем как стать философом, являлся известным атлетом. Платон — это, собственно, прозвище, данное за широкие плечи.
— Мы не про них говорим, — отпарировал Казби. — Забудь эти глупости, и все. У Фолви расправа коротка. Боец до мозга костей.
Может, я и задумал глупость, но возражения только взвинчивали меня. Встретиться с Фолви и разгромить его казалось теперь единственным выходом.
Сколько мы пробыли под землей, я не понял; во всяком случае, утреннее солнце светило ярко, играя в струях потока далеко внизу. Невозможно представить сцены прекраснее и более мирной. Сердце радовалось при виде горных пиков в вышине.
— Идете вниз? — спросил ван Рункл.
— Да.
— Меня туда гнать нечего. Тех внизу я терпеть ненавижу, но без оружия к ним не пойду, не надейтесь.
— В пещерах у вас достаточно оружия, — сказал я. — Сходите и возьмите чего-нибудь. У меня нет аппетита на заряд дроби в спину.
— Стрелять в вас я не стану, — запротестовал ван Рункл, — а вот ружье это очень уж ценю. Подлинный «Генри Нок». Лучше их и не делают.
— Вы правы. Мне посчастливилось увидеться с мистером Ноком в Англии в то время, когда он разрабатывал эту конструкцию. Я позабочусь о нем и, если повезет, верну. А теперь забирайтесь в свою нору, и до свидания.
«Фергюсона» я закинул за спину. В данный момент от дробовика может выйти больше толку. Мощное двуствольное ружье значительно превосходило длинноствольные ружья для охоты на птицу, предшествовавшие дробовикам, среди которых попадались экземпляры со стволами в шесть с половиной футов длины, очень неудобные в обращении.
Мы тронулись в путь. Красота, покой, тишина вокруг, но где-то там, внизу, ждет смерть. Не исключено, моя.
Глава 20
Гордость может оказаться опасным спутником, и мыслящий человек должен ее остерегаться. Того гляди, заведет в рискованное или хлопотливое положение, в какое своей охотой ни за что не влезешь.
И мои друзья, и Лусинда сомневались, что я способен сразиться с Рейфеном Фолви в чем-то, хоть отдаленно похожем на схватку равных. Думать об этом было неприятно.
До нынешнего времени я считал себя спокойным, рассудительным существом, и разум подсказывал: задача сейчас — отыскать сокровища, собрать своих друзей и улепетывать отсюда с максимально возможной скоростью. Доберемся до наших лошадей, и есть шанс, что наши неприятели останутся безнадежно в тылу. Будем у манданов задолго до того, как они смогут очутиться близко от нас. Трезвый рассудок заверял, что такой курс — наилучший, и, немного поостыв, я занялся его осуществлением. Однако раздражение внутри не исчезло.
Мы, не забывая об осторожности, обыскали место, где я в последний раз видел Дэйви Шанагана. Нашли кровь на листьях, отпечаток тела, но сам он пропал.
Сидя на пятках посреди рощи, мы обсудили ситуацию. Бывший лагерь людей Фолви, сейчас заброшенный, расстилался перед нами как на ладони. Одна лошадь оставалась там, что вызывало подозрения.
— Приманка, — высказал я свое мнение. — Ждут, что мы придем ее ловить.
— Лучше давайте-ка двинем разыскивать наших лошадей. Они должны быть там, где мы их спрятали, когда ты ушел вверх по горе, а мы услыхали рядом шайку Фолви и решили дуть оттуда. Если они их не украли.
— И где это?
— В той вон стороне, симпатичная такая ямка между холмами. Там родник, растут деревья, трава хорошая. С ними должен был оставаться Боб Сэнди, он не в той был форме, чтобы шататься по округе.
Мы отошли от места стоянки назад. Ни с того ни с сего лошадь торчать посреди покинутого лагеря не станет. Привязали там или как-то еще удерживают, ясно.
Принялись пробираться в сторону от откоса, по звериным тропкам среди чахлых дубков, дубового подроста и редких сосен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49