ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Не видел и следов, какие могли бы оставить индейские кони.
Если паренек поступил в согласии с моими предположениями, то он вернулся к женщине в условленное место. Они успели поесть и, по всей вероятности, знали, что их разыскивают таинственные всадники. Куда бы они ни забились, выбирали они свой тайник наскоро.
Используя разные возвышенные точки, я изучал все окрест. Одно место смотрится очень уж очевидным, другое подходит плоховато… но чаще и чаще мое внимание возвращалось к высыпанию скал на склоне длинной возвышенности, обращенном к юго-востоку.
Оттуда виден был наш лагерь в ночь, когда нас обокрали. Парень не стал бы надеяться, что в этом глухом краю вдруг да попадется ночью что-нибудь полезное. Наверняка он видел нас и спланировал все еще до темноты. Маршрут раненого, умершего почти что у нас на дороге, вел от этого места.
Позволив моему коню попастись немного под прикрытием деревьев, я разглядывал скалы. Пожалуй, выход камня обширнее, нежели кажется отсюда, может, и спрятаться там выйдет. Полоса более яркой зелени ведет оттуда вниз в расширяющуюся лощину, по-видимому, родник или что-нибудь вроде орошает складку почвы и стекает к невидимому, окаймленному ветлами ручью.
У мальчишки, по крайней мере, есть голова на плечах. Не так-то просто проскользнуть в лагерь осторожных людей Пограничья и уйти с поживой. Мал, но охотничье искусство не в новинку.
Постановив, что осмотрю это место, я занялся окружающей территорией. Куда делась загадочная пятерка?
Рассветная прохлада все держалась; ветер волновал полынь и посвистывал среди ветвей, грозя дождем. Небо покрывалось тучами, и я радовался, что за седлом привязан непромокаемый плащ. Найдется ли у женщины и мальчика что-то подобное?
Мой взгляд настороженно обшаривал окрестности, и ружье свободно лежало в ладонях, потому что беспокойной была эта страна и для меня еще незнакомой. Холмы, начавшие подергиваться бурым, не знали меня, а я — их, и в молчании, в безжизненности таилась угроза.
Почувствовав прикосновение каблука, лошадь шагом двинулась вниз по пологому косогору, забирая к востоку. Если оттуда, где прикорнули каменные глыбы, за мной следили, то сейчас должны видеть меня.
Ни с того ни с сего мое настроение поднялось. Уверенность в себе и цель в моих действиях. Лошадь перешла на галоп, а я обнаружил, что распеваю «Кэмпбеллы идут».
Длинный спуск к едва различимой тропе, потом вверх. Нужно выбрать направление к…
Они появились из зарубки между буграми, пять человек с жесткими лицами и винтовками в руках. Заметив, что я еду навстречу, натянули поводья. Я сделал то же; сердце громко стучит, но «фергюсон» в равновесии в правой руке, пальцы охватывают спуск.
На двоих красовались мексиканские сомбреро, хотя мексиканцами они не были, один носил енотовую шапку, остальные — затасканные фетровые шляпы. Четыре одежки из грязной замши, один сюртук.
— Доброе утро, джентльмены! — Мой голос прозвучал весело. — Прелестное утро для верховой прогулки, не так ли?
— Ты кто же такой?
Говоривший щеголял в сюртуке. Широкое лицо с черной бородой и неприятным выражением. Здоровый мужик и, похоже на то, умеет поставить на своем. Я решил, что мне он не нравится.
— Немазаный-сухой, — легкомысленно бросил я, улыбаясь, — а если придерживаться фактов, Ронан Чантри, профессор литературы и права, занимаюсь изучением истории и читаю лекции — только приглашайте. А вы кто будете?
Они глядели на меня во все глаза. Я их не обожаю, и они меня тоже, я это чувствовал. И отдавал себе отчет, что у них немалое преимущество: захочется пристрелить меня, колебаться не станут.
Однако это преимущество оставалось у них недолго: придя к такому заключению, я тут же постановил, что сам прикончу любого из этой компании без зазрения совести, да хоть бы и всех.
Нецивилизованная страна, тревожные обстоятельства — и этические теории не стоят ломаного гроша.
— Кто мы, тебя не касается, — грубо буркнул мой собеседник. — Чего ты тут делаешь, ну-ка выкладывай.
Я ответил не менее грубо:
— Меня это касается ровно столько же, сколько вас касается, кто такой я, а чего я делаю, ясно с первого взгляда. Еду своей дорогой и, ежели угодно, по своему собачьему делу!
Чернобородого это потрясло. Он так был уверен, что держит все козыри! Уставился на меня, не понимая, в чем дело, затем перевел взгляд дальше, ища, кто меня поддерживает.
— Слушай, ты! Я хочу знать…
— Что бы ты там ни хотел знать, ты дьявольски нагло спрашиваешь. Так вот, мне с тобой говорить не о чем. Если тебе есть что сказать, изливай душу поскорее, черт тебя дери, мне надо ехать!
Один из пятерых, разозлившись, подался вперед, и мое оружие чуть шевельнулось.
— Ни с места! — предупредил я. — Я знать не знаю, что вы за птицы и какого черта вам нужно, и, сказать правду-истину, и знать не хочу. Хотите иметь проблемы, начинайте бал, а не хотите — убирайтесь ко всем чертям с дороги. Или я на вас наеду!
Пятеро не верили своим ушам. Один-одинешенек и так разговаривает. С ними! Парни явно воображали себя важными персонами, и такое в головах у них не укладывалось.
Я ударил лошадь шпорами, и она прыгнула в середину всадников. Брыкнув правой ногой, я процарапал шпорой бок ближайшей лошади, та сразу начала бить задом, и кучка верховых превратилась в круговерть.
Повинуясь команде, мой конь развернулся, и я направил винтовку в голову вожака.
— Ну ладно, господа! Едете или мне стрелять?
Ой, не понравилось им это! Вот уж совсем не понравилось! Но поехали. Мрачные, злые, как черти, утихомирили животных и повернули ко мне хвостами. Один проворчал:
— Еще встретимся, мистер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Если паренек поступил в согласии с моими предположениями, то он вернулся к женщине в условленное место. Они успели поесть и, по всей вероятности, знали, что их разыскивают таинственные всадники. Куда бы они ни забились, выбирали они свой тайник наскоро.
Используя разные возвышенные точки, я изучал все окрест. Одно место смотрится очень уж очевидным, другое подходит плоховато… но чаще и чаще мое внимание возвращалось к высыпанию скал на склоне длинной возвышенности, обращенном к юго-востоку.
Оттуда виден был наш лагерь в ночь, когда нас обокрали. Парень не стал бы надеяться, что в этом глухом краю вдруг да попадется ночью что-нибудь полезное. Наверняка он видел нас и спланировал все еще до темноты. Маршрут раненого, умершего почти что у нас на дороге, вел от этого места.
Позволив моему коню попастись немного под прикрытием деревьев, я разглядывал скалы. Пожалуй, выход камня обширнее, нежели кажется отсюда, может, и спрятаться там выйдет. Полоса более яркой зелени ведет оттуда вниз в расширяющуюся лощину, по-видимому, родник или что-нибудь вроде орошает складку почвы и стекает к невидимому, окаймленному ветлами ручью.
У мальчишки, по крайней мере, есть голова на плечах. Не так-то просто проскользнуть в лагерь осторожных людей Пограничья и уйти с поживой. Мал, но охотничье искусство не в новинку.
Постановив, что осмотрю это место, я занялся окружающей территорией. Куда делась загадочная пятерка?
Рассветная прохлада все держалась; ветер волновал полынь и посвистывал среди ветвей, грозя дождем. Небо покрывалось тучами, и я радовался, что за седлом привязан непромокаемый плащ. Найдется ли у женщины и мальчика что-то подобное?
Мой взгляд настороженно обшаривал окрестности, и ружье свободно лежало в ладонях, потому что беспокойной была эта страна и для меня еще незнакомой. Холмы, начавшие подергиваться бурым, не знали меня, а я — их, и в молчании, в безжизненности таилась угроза.
Почувствовав прикосновение каблука, лошадь шагом двинулась вниз по пологому косогору, забирая к востоку. Если оттуда, где прикорнули каменные глыбы, за мной следили, то сейчас должны видеть меня.
Ни с того ни с сего мое настроение поднялось. Уверенность в себе и цель в моих действиях. Лошадь перешла на галоп, а я обнаружил, что распеваю «Кэмпбеллы идут».
Длинный спуск к едва различимой тропе, потом вверх. Нужно выбрать направление к…
Они появились из зарубки между буграми, пять человек с жесткими лицами и винтовками в руках. Заметив, что я еду навстречу, натянули поводья. Я сделал то же; сердце громко стучит, но «фергюсон» в равновесии в правой руке, пальцы охватывают спуск.
На двоих красовались мексиканские сомбреро, хотя мексиканцами они не были, один носил енотовую шапку, остальные — затасканные фетровые шляпы. Четыре одежки из грязной замши, один сюртук.
— Доброе утро, джентльмены! — Мой голос прозвучал весело. — Прелестное утро для верховой прогулки, не так ли?
— Ты кто же такой?
Говоривший щеголял в сюртуке. Широкое лицо с черной бородой и неприятным выражением. Здоровый мужик и, похоже на то, умеет поставить на своем. Я решил, что мне он не нравится.
— Немазаный-сухой, — легкомысленно бросил я, улыбаясь, — а если придерживаться фактов, Ронан Чантри, профессор литературы и права, занимаюсь изучением истории и читаю лекции — только приглашайте. А вы кто будете?
Они глядели на меня во все глаза. Я их не обожаю, и они меня тоже, я это чувствовал. И отдавал себе отчет, что у них немалое преимущество: захочется пристрелить меня, колебаться не станут.
Однако это преимущество оставалось у них недолго: придя к такому заключению, я тут же постановил, что сам прикончу любого из этой компании без зазрения совести, да хоть бы и всех.
Нецивилизованная страна, тревожные обстоятельства — и этические теории не стоят ломаного гроша.
— Кто мы, тебя не касается, — грубо буркнул мой собеседник. — Чего ты тут делаешь, ну-ка выкладывай.
Я ответил не менее грубо:
— Меня это касается ровно столько же, сколько вас касается, кто такой я, а чего я делаю, ясно с первого взгляда. Еду своей дорогой и, ежели угодно, по своему собачьему делу!
Чернобородого это потрясло. Он так был уверен, что держит все козыри! Уставился на меня, не понимая, в чем дело, затем перевел взгляд дальше, ища, кто меня поддерживает.
— Слушай, ты! Я хочу знать…
— Что бы ты там ни хотел знать, ты дьявольски нагло спрашиваешь. Так вот, мне с тобой говорить не о чем. Если тебе есть что сказать, изливай душу поскорее, черт тебя дери, мне надо ехать!
Один из пятерых, разозлившись, подался вперед, и мое оружие чуть шевельнулось.
— Ни с места! — предупредил я. — Я знать не знаю, что вы за птицы и какого черта вам нужно, и, сказать правду-истину, и знать не хочу. Хотите иметь проблемы, начинайте бал, а не хотите — убирайтесь ко всем чертям с дороги. Или я на вас наеду!
Пятеро не верили своим ушам. Один-одинешенек и так разговаривает. С ними! Парни явно воображали себя важными персонами, и такое в головах у них не укладывалось.
Я ударил лошадь шпорами, и она прыгнула в середину всадников. Брыкнув правой ногой, я процарапал шпорой бок ближайшей лошади, та сразу начала бить задом, и кучка верховых превратилась в круговерть.
Повинуясь команде, мой конь развернулся, и я направил винтовку в голову вожака.
— Ну ладно, господа! Едете или мне стрелять?
Ой, не понравилось им это! Вот уж совсем не понравилось! Но поехали. Мрачные, злые, как черти, утихомирили животных и повернули ко мне хвостами. Один проворчал:
— Еще встретимся, мистер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49