Охота и золотодобыча еще останутся, но городу этого мало. Почва вокруг нас бедна, а лето коротко.
Зачем мы вообще затеяли этот город? Он был нам нужен. Как пристанище, как дом и как нечто, во что можно верить. Город может сделаться для человека чем-то большим, чем просто город, большим, чем место жительства и заработка. Он может стать настоящей школой. Чтобы строить и сохранять, нужна дисциплина. Дисциплина каждого из нас и дисциплина всех вместе. Смертью любому городу, любой цивилизации грозят распущенность, своеволие и этическая беспринципность. А у нас — вот они, здесь — их принесли залетные искатели легкой наживы. Но Каин, Джон Сэмпсон, Файллин все еще продолжали строить, так же, как и многие из тех, кого я просто не успел узнать. По-своему созидают даже Нили и Том Крофт.
Мозесу Финнерли, Паппину и Троттеру кажется, что они хитры и мудры, что до скончания века они смогут все так же перелетать из города в город, высасывая соки из плодов труда других людей, присасываясь как настоящие пиявки. Но они состарятся, утратят силы — и куда им тогда податься? Доживут ли они до старости? Со временем для таких людей тюрьма и смерть начинают казаться милостью, ибо накапливается горечь и приходит понимание — увы, слишком поздно, — что годы потрачены бессмысленно, впустую…
Однако, что бы там ни было, хорошо снова оказаться дома после долгого путешествия. За это время не только я изменился, изменилась и Лорна. Она всегда была хороша собой, а теперь расцвела спокойной, мирной красотой, и у меня еще больше болело о ней сердце. Я догадывался о ее мечтах, мечтах, которые вряд ли могут осуществиться в нашем городке. Они годятся для жизни, которая шире и богаче, чем здесь, для жизни в обустроенном, упорядоченном обществе. Ей нужен был муж, дети, церковь по воскресеньям. Она любила деревья, цветы и всегда напевала, когда работала. Из нее могла бы получиться одна из тех добродетельных женщин, которые находят свое призвание в семье: воспитывают сильных сыновей, всю жизнь гордятся своим домом и своей страной.
— Джон, как ты думаешь, что произойдет там, внизу? — спросила Хелен у Сэмпсона. — Я имею в виду, когда мы пойдем голосовать?
— Ничего. Они слишком в себе уверены. И убеждены, что мы их боимся.
Верил ли Джон Сэмпсон в то, о чем говорил? Или только успокаивал Хелен и Лорну?
А пока, от нечего делать, мы стали вспоминать нашу прежнюю жизнь, нашу дорогу на Запад, наши старые планы. Том Крофт сидел и слушал, и вдруг словно давняя, полузабытая мечта шевельнулась в его сердце.
— Может, нам стоит двинуться дальше? — сказал он. — Здесь такая бедная почва. Что там западнее, Бен?
Я стал рассказывать о прериях, о долгих милях без капли воды, о тревожных ночах и об индейцах, но и, конечно, о Гранд-Ронд, и о зеленых сочных лугах Орегона.
— Там хорошие места, Том. Тебе там было бы получше, чем здесь.
— Тогда что же мы тут торчим, что делаем все это время? — спросил он.
— Лично я повзрослел, — сказал я. — Мне кажется, что мы все немного повзрослели. Вот у тебя, допустим, есть мечта, но ты сам еще не готов, чтобы начать ее осуществлять. Нужно повзрослеть, чтобы с ней встретиться. Я все об этом думал по ночам или в пути: и когда мы двигались сюда, и сейчас — со стадом. Вначале я думал только о судьбе нашего поселка, а потом постепенно стал себя спрашивать — а вдруг этот поселок для нас всего лишь первая ступень, такое место, где нам просто надлежит пожить некоторое время, чтобы подрасти.
— Ну, — сказал Джон Сэмпсон, — я и так был большим мальчиком. Но тут и я изменился. Кажется, никогда для меня жизнь не станет теперь такой же простой, как прежде.
Мы пили кофе, поглядывая вниз, на улицу и на людей.
— Кажется, нам пора в город, — сказал я. — Сюда идет Рут Макен.
Они с Будом оделись по-воскресному. На Джоне был его старый черный костюм, Каин натянул новый комбинезон, начистил сапоги и надел шляпу. В шляпе я его давно не видел, ведь он работал с непокрытой головой, а работал он всегда.
Крофт встал и взял свою шляпу.
— Мери нас нагонит.
Встал и Нили. Прежде он все больше молчал, а теперь сказал:
— Если бы там был Уэбб. На него вся надежда.
— И на Этана, — сказал я.
— А меня вы забыли? — спросил Дрейк Морелл. — Здорово, что ты вернулся, Бендиго. Как поживаешь?
Он казался встревоженным и напряженным. Мне понадобилось некоторое время, чтобы разглядеть это, но я разглядел. Он поймал мой взгляд и дернул плечами.
— Не всегда все складывается благополучно, Бен. Иногда случаются… разные вещи. А иногда сам позволяешь им случиться.
— Пошли.
Голосование проходило в конюшне Файллина. Мы отправились туда все вместе. Получилась внушительная группа.
С крыльца салуна в три ступеньки высотой на нас смотрел человек, который, скорее всего, и был Папаша Дженн, а чуть ниже стояли Мозес Финнерли и Паппин. Несколько парней прохаживались вокруг. Не нравились они мне, слишком уж они были беззаботные.
— Каин, осторожно, — сказал я. — Нас ждут.
— Командуй, Бен, — сказал Морелл. — Я с тобой,
— Хелен, — тихо приказал я, — ты и остальные женщины — держитесь сзади и правее, чтобы не попасть под огонь. Понятно?
— Да, Бен.
— Я — ближе, — сказала Рут Макен. — У меня револьвер.
— Здравствуйте, господа, — расплылся в улыбке преподобный Финнерли. — Как приятно видеть вас всех вместе. Давненько такого не случалось.
— Мы очень серьезно относимся к выборам, мистер Финнерли, — сказал Джон.
— Да, да, конечно. Но, увы! Вы немного опоздали, мы уже закрыли урны.
— Можно их снова открыть, — тихо сказал Джон. — Мы хотим проголосовать.
— Какая жалость, — возник откуда-то Троттер с револьвером в руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95